Мистер Яве мысленно представил себе самый красивый букет роз, который он только видел в жизни, и «Магадха» тотчас же принял заданную ему форму. Это были настоящие цветы. Они пахли так, словно минуту назад их срезала рука садовника.

Мистер Яве вышел из кабинета, зашёл в спальню, где в постели всё ещё нежилась его жена.

– Дорогая, я тебя люблю, – нежно прошептал Яве жене в ушко и протянул ей цветы. – Эти цветы стоят целого мира, и я дарю их тебе.

Восторг и тепло в глазах любимой заставили мистера Яве улыбнуться. Он ощутил себя живым и полным сил человеком. Когда мысль об этом промелькнула у него в голове, он на мгновение посерьезнел.

– А Богом быть скучно, – сказал он и снова улыбнулся, в ответ на непонимающий взгляд жены.

Солнце погасло внезапно. Учёные ждали, что оно будет остывать постепенно, и у человечества ещё будет время, чтобы достойно встретить в расчётах скорости завечную зиму. Теории различались, в основном, скоростью затухания светила, общим у них было одно – начало процесса относилось далеко в будущее. Но ошибались они и в общем, и в частностях.

Солнце исчезло.

Но Апокалипсис не наступил. Да, сначала очень пугало непривычно чёрное небо без Луны и звёзд. Казалось непривычным жить, не привязываясь к ритму восходов и закатов. Страдали те, кто привык, что утром их будят солнечные лучи. Корчили недовольные гримасы модницы, поехавшие на курорты за естественным загаром. Но жизнь не останавливалась. Обещанного похолодания не было – температура опустилась градусов на десять, не более. Правительства в срочном порядке организовали строительство громадных оранжерей и производство кормов из имеющейся пока ещё зелёной массы. Всеобщая истерика как-то улеглась, толком не начавшись, разве что прихожан в храмах стало гораздо больше.

Человечество выживало, но дикая природа гибла. Лишённые света растения вяли и засыхали. Оставшиеся без пищи травоядные слабели и становились лёгкой добычей хищников, которые – особенно ночные – единственные пока выигрывали от отсутствия солнца. Но смерть поджидала и их: остатки растений, бесчисленные трупы травоядных – всё это начинало гнить и отравлять вокруг себя землю, воду и воздух. Все, кто мог, давно ушли в города, и потому о смерти природы люди узнали лишь тогда, когда ветер, с какой бы стороны света он не пришёл, стал заполнять улицы тошнотворно-липким запахом тления.

Этот запах оставался до конца. Того, который пришёл, в нарушение всех известных законов физики, с ростом температуры.

Сначала она отыграла потерянные вместе с солнцем десять градусов. Потом ещё десять. Потом ещё пять, а может, и больше. К тому времени за температурой уже никто не следил, ибо всемирная истерика всё-таки началась. Вместе с потеплением люди стали замечать, что им становится труднее дышать. Поначалу это списывали на жару. Бомба разорвалась, когда кто-то из журналистов вытащил скрываемую от людей правду – в атмосфере началось падение количества кислорода.

Самым разумным было бы, конечно, не суетиться и сберечь драгоценный газ, но разума уже ни у кого не оставалось. Мир захлестнула волна самоубийств и насилия, правительства рухнули, всё поглотила анархия. Лишь в некоторых местах остались люди, которые, несмотря ни на что, поддерживали работу электросети и всех городских служб. Под конец на площадях каждый час объявляли неуклонно уменьшающиеся цифры содержания кислорода. И выжившие собирались там и слушали, жадно хватая ртами смрадный горячий воздух…

Дрожащая морщинистая рука несколько раз щёлкнула выключателем.

Бесполезно. Старик выкрутил лампочку, и, повернувшись к окну, подслеповато прищурился. Спираль была цела. Прошаркав на лестничную клетку, он заглянул в щиток и убедился в правильности догадки – ни один из счётчиков не крутился. Обесточили, видимо, весь подъезд. Телефон, к счастью, работал.

– Марья Сергеевна, у вас электричество отключили? – спросил старик в трубку, вернувшись в квартиру. – Да-да, и у меня, оттого и позвонил. Да… Могу, конечно… Ой, дорогая моя, вы меня просто балуете… Сейчас зайду.

Переодевшись из старого тренировочного костюма в приличные брюки и рубашку, он отправился к соседке. Чем сидеть одному в потёмках, гораздо приятнее пить чай с только что испечённым яблочным пирогом.

Соседка была милой женщиной, чай – горячим и ароматным, пирог – вкусным, поэтому старик вернулся домой уже поздно вечером. Раздевшись и направившись в ванную, он вдруг остановился, как будто что-то вспомнив, и тут же со всей доступной ему быстротой пошёл в комнату. Там в дальнем углу стоял большой агрегат.