Шрифт:
Погода выдалась мерзопакостная – пасмурное небо, холодный ветер и мелкий противный дождик.
С фуражки вода капала прямо за шиворот, А до конца дежурства ещё целых четыре часа.
На дороге – ни души.
Лейтенант Пузецкий, крайне соответствующий своей фамилии – фигура напоминала в профиль букву «В» – стоял под хлипким навесом и курил уже чёрт знает какую по счету сигарету. Пост располагался у главного въезда в город, где на горушке,в двухстах метрах впереди, возвышалось изваяние могучей бабы, приветствующее всех водителей хлебом-солью. Скульптура некогда была воздвигнута как символ города, но в народе получила прозвище «тёща». Видик у «тёщи» и впрямь устрашающий – метров десять в высоту, мускулы, как у Шварценеггера, плюс мрачное выражение лица. Дескать, жри хлеб-соль и проваливай, пока не схлопотал по тыкве.
У Пузецкого такая ж сидела дома до недавнего времени. Слава богу, схоронили, но страх оставался. А ну как придёшь домой, а она всё ещё там.
Дождь всё не переставал. Нету машин – нету нарушителей, нету нарушителей – нету денег, нету денег – страшно даже представить... Хорошо хоть, май месяц, а не декабрь.
И тут на дороге показался пошарпанный «жигуль». Ехал он как-то рывками, то и дело пересекая сплошную линии. Лейтенант скорчил страшную рожу напарнику, который заинтересованно прекратил жрать семечки. Не лезь, дескать, клиент мой!
Жигуль, оказавшийся «шестёркой», подъехал поближе, и Пузецкий, тормознув его, не поверил своим глазам. За рулем восседала пожилая цыганка, с распущенными седыми патлами и в модной бандане – чёрненькой, с мелким белым рисунком в виде черепушек и скрещенных косточек. Намедни младший сынишка Пузецкого клянчил такую же, на что получил категорический отказ.
Вместе с водителем (или водительницей) в салоне «шестёрки» находилось ещё невесть сколько цыганят, штук восемь-десять на глаз – и все уставились на Пузецкого. Ну, едрена вошь, я вам щас покажу нормы вместимости!
– Лейтенант дорожно-патрульной службы Пузецкий. Ваши документы!
– Вот документы, милай! Вот права мои водительские, вот техпаспорт. Смотри, дорогой!
– А где доверенность от хозяина машины?
– И-и-и, какая доверенность, зачем доверенность? Вот он, хозяин, здесь сидит, – и цыганка ткнула пальцем, на котором бандылялся немаленький золотой перстень, в одного из цыганят.
– Как это – хозяин? У него ж паспорта нет, он несовершеннолетний!
– Есть, есть паспорт! – и на свет божий был извлечен серпастный и молоткастый.
Тут Пузецкий совсем озверел:
– Ты за кого это меня держишь!? Сколько ему лет было, когда этот паспорт выписывали?! Вылазь из машины и пойдём протокол составлять!
– Сынок, отпустил бы ты нас – осталось километр доехать, дети не кормлены, весь день в дороге...
– А у меня что – кормлены? А я – не целый день на дороге?!
Цыганка, вздыхая и причитая, всё-таки выбралась из машины и побрела следом за лейтенантом в здание поста. За исключением банданы, одета она была традиционно – в пятьсот юбок и мохеровую индийскую кофту. На ногах наблюдались комнатные тапочки с помпонами.
– Сынок, погоди! – негромко сказала цыганка. – Нельзя мне сегодня домой опаздывать, даже на пять минуточек. Солнце зайдет скоро, и беда тебе будет, если мы уехать не успеем. Денег с собой нету, зато нужную вещь подарю...
– Нужна мне больно твоя вещь, с вами только свяжись…
– Постой, объясню. Чтоб напарник твой не слышал. С этой вещью да при твоей работе денег будет, сколько хочешь!
Пузецкий остановился. А цыганка выудила откуда-то из своих капустных одежек деревянную палочку, размером с карандаш.
– Вот, возьми её в правую руку и представь, что это вон та, полосатая, которую тебе начальник выдал.
Недоверчивый Пузецкий всё же проделал требуемую манипуляцию и обомлел – «карандаш» моментально превратился в жезл гаишника...
– А теперь слушай меня, золотой, и запоминай. Когда у тебя в правой руке эта палочка, ты можешь остановить любую машину, а за что взять с водителя деньги – причина всегда будет. Можешь даже братков тормозить – спорить они с тобой не будут. Наоборот, скажут спасибо, что закрыл глаза на нарушение. Сколько им скажешь, столько и заплатят. А потом всё забудут. Но только запомни – если ты своими руками отдашь палочку другому, память к ним вернётся. Ну, бери, драгоценный, дарю. Берешь?
– Беру, – машинально сказал Пузецкий и махнул рукой – езжай, мол. Дождь прекратился, и лейтенант, ещё раз посмотрев на отъезжающий «жигуль» и цыганку за рулем, уже без банданы, разглядел у неё на голове небольшие рожки...
В помещении поста напарник почему-то опять жрал семечки – и, похоже, про цыганку он успешно забыл. Потому что поинтересовался – что там делать на дороге, раз никого не видно.
Прошло два месяца. Благосостояние лейтенанта Пузецкого заметно улучшилось – малогабаритный «чарлик» был подарен сыну, а взамен приобретен «Мерседес» 98 года, с кондиционером, кожаным салоном, титановыми дисками, зимней резиной и прочими прибамбасами. Лейтенанта слегка мучила совесть – этот «мерс» был пригнан из Германии одним из его сослуживцев для себя лично. Но тут, как нарочно, у Пузецкого случилось дежурство на том же КП – и он не устоял перед соблазном. Сослуживец напрочь забыл, что гнал машину, и уж тем более – что продал её коллеге за сто долларов (совсем бесплатно забрать Пузецкий посовестился).