— Ты можешь провести меня за сцену?

Она рассмеялась.

— Ну, это вопрос на шестьдесят четыре доллара, как говаривал мой папаша. Я здесь без году неделя, а слышала его уже много раз. — Бер ждал. — Все равно ее здесь нет.

— Нет? А где же она?

— Не появляется последние несколько недель. Но Тэд просто слюной исходил. Ходил за ней как собачонка.

— Интересно. Между ними что-то было?

Эта реплика страшно ее развеселила. Похоже, Мишель Джинель была женщиной с принципами.

— Ха-ха-ха. Нет. Мишель считает, что за минуту в браке можно получить больше, чем здесь — за всю жизнь. Она и меня этому научила. Так что я не думаю, что Тэду что-то светило, если вы меня понимаете.

— Понимаю, — сказал сыщик.

К столику подошел бармен с маленькой бутылкой испанского шампанского. Он поставил перед девушкой бокал из искусственного хрусталя и начал открывать бутылку.

— Шестьдесят долларов, — буркнул бармен. — Записать на счет?

Бер жестом остановил его:

— Подожди открывать, сынок.

Бармен нахмурился, бросил сердитый взгляд на девушку и ретировался.

— Ты чего?! — возмутилась девица.

— Где мне найти Мишель? — уже требовательно спросил Бер.

Стриптизерша с издевкой ухмыльнулась, пытаясь казаться дурной, но опыта для этого у нее было маловато.

— А ну говори! — рявкнул сыщик.

— Она живет в таунхаусе за Каунти-лайн-роуд. Это все, что я знаю. — Девушка, в мгновение ока превратившаяся в испуганного ребенка, явно хотела побыстрее закончить неприятный разговор.

Бер встал, собираясь уходить.

— Ты все-таки поговорила со мной. Ты что, не боишься Руди? — поинтересовался он.

— А чего мне его бояться?

Она развела руки в стороны, демонстрируя сто восемьдесят сантиметров роста и девятнадцать лет своего едва прикрытого одеждой тела. Действительно, чего? Бер подал знак Полу и быстро пошел к двери.

В машине, по пути к Каунти-лайн-роуд, Бер набрал номер по сотовому.

— Привет, Бобби, — начал Бер, — можешь пробить домашний адрес? Зовут вроде Мишель Джинель, где-то в районе Каунти-лайн. — Ожидая ответа, он пояснил Полу: — Мой коллега. Сидит за компьютером день и ночь. Мы помогаем друг другу. — Ага. Отлично. Спасибо, Бобби. — Бер немного изменил курс.

Пол сидел молча. Было видно, что он хочет о чем-то спросить, но сдерживается. Беру это понравилось, и он решил в качестве поощрения кое-что Полу рассказать:

— Мы сейчас едем к одной девушке, танцовщице из клуба. Она знала парня, который работал там вышибалой. Возможно, он причастен к исчезновению вашего сына.

— Работал?

— Да. — Бер решил, что и так сказал слишком много на первый раз.

«Живот уже заметен. Ох, Мишель», — вздохнула она, поворачиваясь перед зеркалом. Осмотрев себя со всех сторон, заглянула в свои глаза. Там тоже ничего хорошего. Да, лицо не первой свежести. Двадцать четыре года — не двадцать один, к тому же Бренди знала, в чем причина. Она целый день плохо себя чувствовала, и это продолжалось уже неделю. Ощущение постоянной усталости и тошнота. Все понятно. Проклятый Руди. Хотя, конечно, она и сама виновата. У Руди классное тело, хорошая машина, но вот с деньгами у него не очень. К тому же он не джентльмен. Вот что случается, когда нарушаешь свое же собственное правило: на работе никакого секса.

Она сидела за кухонным столом и вертела в руках пачку «Меритс». Ей очень хотелось закурить и глотнуть пива — в холодильнике три банки «Курс лайт», — но она сдержалась. Надо принять таблетку, которая быстро решит ее проблему. Это проще, чем операция. Она никак не могла принять решение, все утро промучилась. Вот и день уже близится к концу. Да, другого выхода нет. Все равно несколько недель после того, как это произошло, она пила и курила. Что бы там ни было внутри ее, оно уже достаточно настрадалось от табачного дыма в ее легких и от алкоголя в крови.

Она провела рукой по волосам, ощутив их мягкость, и тут зазвонил телефон. Ее первой мыслью было взять трубку, но Бренди решила этого не делать. Скорее всего кто-то из клуба или мать, а она не хотела сейчас ни с кем разговаривать. С матерью она не общалась уже год, после того как призналась, что работает в клубе не официанткой, а танцовщицей. Ее мать ужаснулась, но моральные принципы тут ни при чем: просто она боится жизни и больше озабочена тем, чего нельзя делать, а не наоборот. Бренди весь этот негатив сейчас совсем ни к чему. С Руди или девчонками из клуба тоже не поговоришь. Думать о работе ей не хотелось, а уж тем более решать, в какую смену выходить. После того что случилось с Тэдом, она задумалась о переходе в другой клуб. Вокруг «Голден леди» образовалась плохая аура. Девушка вздрогнула, у нее возникло ощущение, будто на ее голые плечи набросили холодное влажное полотенце. Какая-то липкая тяжесть давила на нее.

Телефон перестал звонить, на мгновение в квартире наступила тишина, но тут же раздался стук в дверь. В глазок она увидела двух типов. Тот, что поздоровее, спросил, здесь ли проживает Мишель Джинель. «Полиция», — подумала девушка. Днем двое полицейских уже приходили к ней. Их интересовало, не конфликтовал ли Тэд с кем-нибудь в клубе, были ли у него враги. Она открыла дверь.

— Мы хотим поговорить с вами о Тэде Форде.

Бренди пригласила их войти, и Пол с Бером двинулись за ней по узкому коридору в гостиную. Грациозность ее движений нельзя было не заметить. В квартире оказалось холодно, обогреватель из экономии работал не на полную мощность. Девушка была в спортивных брюках и старенькой футболке, сквозь которую проступали соски. Волосы Бренди собрала в конский хвост и, несмотря на отсутствие макияжа и темные круги под глазами, выглядела потрясающе: полные губы, задумчивый взгляд, под одеждой угадывались пышные формы. В ней чувствовалась особая энергия, которая свойственна очень красивым женщинам. У Пола она вызвала ассоциацию со свежим, только что разрезанным апельсином, лежащим на ладони вселенной. Когда-то и Кэрол была такой. Девушка жестом указала им на диван, а сама забралась с ногами в кожаное кресло. В углу комнаты работал огромный телевизор с выключенным звуком. Рядом располагалась самая большая коллекция компакт-дисков, которую Пол когда-либо видел. Они были сложены стопками возле телевизора. Он посмотрел вокруг. Пол никогда не был в таких домах. Таунхаус, казалось, протянулся на несколько километров. Снаружи блоки были вертикально обшиты серовато-коричневой доской и закрыты нависающими черными крышами, так что при плохом освещении улиц и беспорядочной нумерации домов они могли бы разыскивать ее дверь несколько часов. Раньше он думал, что в таких домах живут правительственные чиновники, программисты и корпоративные менеджеры. Как оказалось, еще и исполнительницы экзотических танцев. Квартиры в таунхаусах просторные, в каждой по две-три спальни, но живут в них, как правило, только одинокие люди. На газонах здесь не валяются велосипеды или игрушки, не видно баскетбольных колец или нескольких автомобилей, припаркованных у одного блока, — ничего, что указывало бы на большие семьи. Может быть, и ему предстоит доживать свою жизнь в таком вот доме — надломленному, разведенному продавцу страховок.