— А кто ночью здесь лазиет… — вновь произнёс пехотный прапорщик.

— Так ему и надо! — усмехнулся ротный Батолин. — А где у вас ещё мины стоят?

Наш родной российский прапорщик не стал умничать на топокарте. Он предпочёл провести меня и Батолина за девятиэтажку, чтобы прямо на местности указать границы минного поля. Как выяснилось, наши подшефные мотострелки умудрились выставить около десятка ОЗМ-72. Штук пять перекрывали подходы к блок-посту с тыла, а ещё столько же ОЗМок надёжно защищали их с правого бока. В обоих этих случаях мины расположились около девятиэтажки.

— Спасибо… — сказал командир роты спецназа немолодому пехотному прапорщику. — Если б не вы… То мы поймали бы парочку ваших ОЗМок…

— Если не три! — ухмыльнулся я. — Ведь Урал ехал бы себе и ехал… Цепляя растяжки колёсами.

Я непроизвольно поёжился. Ведь осколочная мина ОЗМ-72 имеет зону сплошного поражения радиусом в тринадцать метров. То есть в круге с диаметром в двадцать шесть метров ходит-бродит старушка Смерть и гарантированно косит всех своей стальной косой. Правда, в нашем конкретном случае это были бы небольшие металлические цилиндрики или шарики. Так называемые, поражающие элементы…

Мы ещё раз поблагодарили нашего спасителя, после чего товарищ прапорщик пошёл обратно на свой блок-пост. Ну, а мы пока что оставались на месте. Ехать вперёд мы уже не хотели. Возвращаться на базу было ещё рановато. Поэтому мы начали отрабатывать свои «спецназовские штучки-дрючки» на первом попавшемся доме.

Это был добротно выстроенный полутораэтажный коттедж из красного итальянского кирпича. На его возведение хозяин потратил, наверняка, целую уйму денег. Вполне возможным было то, что перед нами возвышался «воздушный замок». Именно так год назад наша российская пресса называла новенькие дома чеченцев, которые умудрились сделать деньги фактически из воздуха. В основном для столь необычного способа обогащения использовались банковские авизо. Вполне возможно, что и этот коттедж был построен на незаконно приобретённые денежные средства. Поэтому мы отнеслись к нему с долей здравого скепсиса. Именно он находился рядом с блок-постом и аэропортом. В этом домике уже имелись прямые попадания артиллерийских или танковых снарядов. Поэтому мы его и выбрали. Была б на месте этого коттеджа какая-нибудь другая… Скажем так, избушка на курьих ножках. То мы бы и её выбрали… Наверное.

А пока мы отрабатывали тактику взаимодействий по проникновению в подозрительные здания, с последующим досмотром и благополучной эвакуацией. Но при этом мы не стреляли ни очередями, ни одиночными… А тем паче не швыряли в комнаты гранаты, перед тем как в них ворваться. От случившегося шума в близлежащем аэропорту Северный возник бы страшный переполох. Все бы подумали, что туда прорывается отчаянная банда боевиков-смертников… Так что массированный обстрел Градом или же мощный бомбо-штурмовой удар был бы нам обеспечен. Поэтому мы тренировались почти по детски.

За полчаса до наступления времени «Ч», то есть за тридцать минут до обеда мы начали собираться обратно. Выйдя из двора на улочку с поджидавшим Уралом, я вновь покосился на еле заметные колышки и палочки. Эти чёртовы мины никуда не делись, а продолжали оставаться на своих местах… Коварнейшим образом дожидаясь своего «звёздного часа».

— Как ты думаешь? — спросил я вышедшего следом Батолина. — Двигатель Урала нас бы спас или нет?

— Она же выскочила бы не посреди дороги! — возразил мне ротный. — А сбоку. Первая — справа, а вторая — слева. Так что… Нам всем мало бы не показалось.

Оказавшиеся рядом солдаты слушали командира роты очень внимательно. С не меньшим интересом они смотрели на то пространство перед нашим Уралом, где расположилось мирно дремлющее минное поле. Бойцы были свидетелями наших переговоров с прапорщиком-спасателем. Теперь же им хотелось посмотреть на минное поле как можно ближе. Но командир роты не разрешил солдатам отходить от Урала более чем на два метра. Так что разведчикам-спецназовцам пришлось любоваться колышками, палочками и натянутыми на них растяжками с относительно безопасного расстояния.

Но вот прозвучал сигнал «Тревога! Обед стынет!». И мы срочно помчались в аэропорт. Наш обед надо было спасать. Во что бы то ни стало!

«Как правило, ночью бывает гораздо темнее, чем днём!»

Эта ставшая почти легендарной фраза полковника Кабанова пришла мне на ум практически сразу, как только мы тронулись в путь. Я ещё не надвинул на лоб свой «квакер», но всю окружающую обстановку можно было различить и невооружённым взглядом. А раз так, то это обстоятельство играло нам на руку. Ведь сейчас можно было идти вперёд почти что беспрепятственно. А свою ночную оптику я собирался использовать только после того, как мне удастся благополучно спуститься вниз с моста. Во всяком случае именно на эту удачу я сейчас и рассчитывал.

И что бы там ни говорил наш старый преподаватель тактико-специальной подготовки полковник Кабанов, но командир боевого отряда спецназа п\п-к Тарасов думал совершенно… Скажем так, по своему. В результате чего нам предстояло пропутешествовать по той самой тропинке вдоль чеченской речки. И персональную заботу о подчинённом ему личном составе наш комбат проявил на всю катушку. Именно поэтому я ощущал себя как минимум агрессивным броненосцем, добравшимся до Грозного из джунглей Южной Америки… А как максимум — боевым слоном из войсковых соединений персидского царя Дария Гистаспа. Причём, с маленькой поправочкой для обоих вариантов — я обладал бесшумным огнестрельным оружием. А в остальном — всё совпадало.