Шрифт:
— Да больше! — возражал Юра Денисов. — Если приспичит, то человек пятнадцать она выдержит. Там же ещё внутри есть место.
— Да-а… — отозвался капитан Пуданов. — Вот именно внутри БРДМки они и увезли старшую дочку. Связали, рот заткнули кляпом… И увезли.
— Хорошо… — начал было я, но почему-то осёкся…
Однако через пару секунд ко мне вернулся мой голос и я смог говорить дальше.
— Хорошо, если она до сих пор ещё живая! Они ведь могут всё сделать!.. Всю ночь «позабавятся». А утром тоже убьют! Следы-то надо скрыть!
Мы замолчали. Каждый переживал эту беду по- своему. А потом наш разговор зашёл об отце.
— И вот что он теперь будет делать?! — то ли спрашивал, то ли утверждал Денисов. — Будет водку жрать или к боевикам пойдёт?
— Да наверняка второе! — ответил Батолин, открывая дверь командирского кубрика. — А куда же ему ещё?!
Подполковник Тарасов услышал последние слова Юры и решил выяснить все обстоятельства столь подозрительной постановки вопроса.
— Это кто там к боевикам пойдёт? — спросил комбат, поднимаясь из-за стола.
Ротный вкратце пересказал ему историю одной грозненской семьи. Вернее, уже бывшей семьи. Тарасов хмурился и молчал, слушая всё до самого конца.
— Ну, дай Бог, чтобы этих подлецов нашли! — сказал комбат. — Собственноручно бы!.. Каждого стервеца! Но… Пока их не нашли… Надо заняться своими делами.
И мы последовали его совету. То есть занялись своим командирским делом. Ведь война — это самая подлая вещь, которая может произойти на нашей земле. И она способна превращать некогда нормальных людей в самых страшных зверей… То есть в самых настоящих нелюдей. Но таких безжалостных тварей следует карать самым беспощадным способом. Увы… Эта мразь рода человеческого пока что оставалась вне пределов людского возмездия.
А ведь очень жаль! Очень и очень жаль! Возмездие должно быть неотвратимым!
Глава 14
Калейдоскоп войны
Наше утреннее совещание было коротким. Комбат Тарасов быстро нарезал боевые задачи на день грядущий. Мы уточнили кое-какие детали. Командир объяснил непонятливым. На том всё и завершилось.
А вот когда я появился в комнате своей разведгруппы, то сразу же обратился к одному бойцу.
— Шатульский! — позвал я. — Ты же у нас из Грозного?
— Ну, да! — отвечал единственный наш молодой солдат. — То есть так точно, товарищ лейтенант!
Я уже слышал-то, что с его семьёй тоже что-то произошло. Ведь Шатун вместе со своими родителями когда-то жил в городе Грозном.
— Ты мне вот что скажи… — начал я сначала неуверенным тоном, но затем уже более энергичным. — Что стряслось с твоей семьёй?
Услышав такой вопрос прямо в лоб, мой молодой солдат Шатульский впал в ступор. И наотрез отказался говорить на эту тему. Как я ни старался его вывести из столь непривычного состояния, Шатун молчал как советский партизан. Всё это действо сейчас происходило в присутствии остальных разведчиков, которые являлись дембелями. Может быть именно поэтому молодой боец Шатульский не хотел говорить.
Пришлось мне упомянуть про сегодняшнюю трагедию. Правда, я не сказало том, что это преступление совершили вроде бы наши вояки. Только после этого рядовой Шатульский стал говорить.
Как оказалось, четырнадцатилетний подросток Толик в начале 90-ых годов продолжал жить в городе Грозном. Как водится, вместе со своими родителями и старшей сестрой. Но их квартира приглянулась кому-то из местных жителей. И ночью к ним ворвались вооружённые бандиты. Они сразу расстреляли отца, мать и сестру. А бросившегося на них Толика ударили так, что он свалился как подкошенный.
— Они подумали, что голову мне проломили. Поэтому и не добили. А утром меня соседка перетащила в свою квартиру. Там я пришёл в сознание. Она меня отпаивала. А про своих я… Ничего не знаю. Увезли куда-то. Когда я оклемался, то сразу же уехал в Астрахань. К тётке. Вот и всё!
В нашей комнате сейчас стояла полная тишина. И дембеля смотрели на своего молодого товарища с разными выражениями лиц. Они даже и не ожидали того, что их Шатун до призыва в армию пережил такую страшную трагедию.
— Понятно. — сказал я со вздохом. — А где ты тут жил?
Молодой АГСчик назвал район Грозного, который ещё был занят боевиками.
— Поедешь туда, когда освободят город? — спросил я. — Та-ак! А вы чего встали как вкопанные? Собираемся! Живо!
Остальные разведчики тут же принялись экипироваться, а я вновь повернулся к солдату Шатульскому.
— Ну, что? Поедешь на свою старую квартиру?
А Шатун опять вошёл в штопор… Наверное, он растерялся. Скорей всего, в его мечтах такой вариант прорабатывался не один десяток раз. Но когда всё стало таким реальным и достижимым.