Долон носил выдряный шишак, на плечах волчью шкуру, в руках лук и метательное копье или дротик. От всего этого нет в антике и следа. Здесь, кажется, просто изображена битва двух гладиаторов, друг на друга нападающих, а отнюдь не на безоружного, между них стоящего человека. Для чего бы им выдавать вперёд железные ножны мечей своих, как не для отражения ударов; но нагой старик (мнимый Долон Millin’a) вовсе не имеет при себе никакого оружия и не защищается, следовательно, ему нечем наносить удары, а потому и отражать их там, где они не существуют, нет никакой надобности. Да и можно ли осрамить двух бессмертных древних героев, каковы Улисс и Диомед, таким изображением, где они, оба вооружённые, нападают на одного и беззащитного? Это были бы не герои, но жалкие трусы, и история, наверное, не сохранила бы недостойных имён их в продолжение тысячелетий!

Итак, я вижу в этом изображении ни более, ни менее как двух гладиаторов, нападающих друг на друга, между тем как человек, между них стоящий и обращенный к одному лицом, кажется, возбуждает его словами, в надписи заключающимися; это бывалое дело при подобных битвах.

Если же принять здесь в соображение, что на древних славянских памятниках буква Ч (Червь) изображалась как латинское F, то встречающееся здесь трижды Е с удлинённым черешком может быть принято за славянское Щ, и тогда надпись читается следующим образом:

«Озм, пщры жром, тож он нищ памятохщен». А по вставке пропущенных гласных:

«О земь, пещеры жаром! тоже он нищий памятохищен!»

По-русски:

О земь его! сжечь пещерным огнём! он тоже злопамятный ни щий.

Под пещерой здесь подразумевается такая, в какую ставили у древних Славян пепел сожжённых трупов.

Ныне не употребляемое в русском языке древнее составное слово «памятохищен» однозначуще с употребляемым еще и доселе словом злопамятный (памятозлобивый ).

Попал ли я на истинный путь или нет, объяснит будущность. Миллин! тень твоя да простит мне эту дерзость!

У Mommsen’a этот памятник изображён на табл. XII, № 35 и «описан на стр. 190; это шар из обожженной глины на исписанном поддоне или пьедестале; где найден неизвестно, а ныне находится в коллекции «de Minicis» в «Fermo».

С обеих сторон шара написана чёрной краской дубинка (clava). Надпись на поддоне, поддерживающем глобус, начерчена греческими буквами. Можно ясно читать:

IЕРЕКЛЕО3 3КЛАВЕН3II.

Herculi slaviensi.
– Славянскому крепкобогу.
– Herculowi slawianskiemu.
– Аu Hercule des Slaves.
– Dem slavischen Hercules.

На этом памятнике находится, кажется, древнейшее упоминание имени Славян.

На саркофагах или пеплохранилищах русских Гетов - как я назвал Этруссков прежде и на какой мысли должен утвердиться несомненно - должно вообще заметить: надписи только тогда относятся к усопшему, когда на саркофаге его не находится никакого исторического изображения; где же есть таковое (как, например, здесь под № 25 и 26), там о покоящемся прахе усопшего не упоминается ни слова. Многие из этих исторических изображений в скульптуре своей обнаруживают руку высокого художества, и даже глубокомысленный Винкельманн сознает (книга 3, гл. 1, § 10), что искусства находились в Этрурии уже на высокой степени совершенства, прежде нежели греки могли представить хотя что-либо в этом деле.

У Gori, табл. LIII, надпись читается так:

/. В подлиннике: Бел, детiна, Бел презнатiал (Здесь т в слове «презнатиал» должно выговариваться на латинский лад за ц, и потому будет презнациал.
– Примеч. переводчика.).

2. По-русски: Бел-бог, дитятко, Бел-бог предназначил.

Также у Gori, табл. LIII.
– Покойник, которого прах находится в этом саркофаге, был, по-видимому, глубоко оскорблён каким-либо латином. Может быть, это была жена, которую возлюбленный из Лациума бессовестно оставил, и потому она выстрадала себе преждевременную смерть; потому что надпись гласит следующее:

/. В подлиннике:

Фанiя единеi счирiа (щиря);

Латинiал такi нi iac.

3. По-русски:

Смерть едина верна;

Латинец же не таков.

Фания, богиня смерти или самая смерть (это слово сходно с греческим

, в самом деле есть вернейший друг человека, освобождающий его под конец от всех страданий, что признано мудрецами всех веков и что повторяет и этот замогильный голос в продолжение двух с половиной тысяч лет.

У Gori, табл. LII.
– Эта надпись, кажется, неполна; ибо если б в конце первой строки действительно ещё оставалось пустое место, как оно теперь есть, то не нужно бы было переносить заключительное слово надписи вниз, на филенки. Поэтому в первой строке, на конце её, недостает целого слова, может быть, тут стояло написано: любовь, долг или рука. Тогда бы должно было читать так:

В подлиннике: Ларфи дителней долг чини.