Ничего не ответив, студент пустился догонять Василия. Но бакенщик, обутый в мягкие ичиги, двигался быстрее. Через некоторое время между ним и студентом образовался прогал метров в двести. Сократить его Костя не мог, как ни старался. Только опережал всё больше Ивана Александровича.

Василий Степных лучше других знал, что до автомобильной дороги остались считанные километры. Гарь начала полого скатываться в разложину. Там от ключа, когда-то остановившего пожар, снова начиналась тайга. Идти через тайгу куда легче, нежели через гарь. Расстояние между тем человеком и им, Василием Степных, не уменьшалось, а увеличивалось. Ведьма могла искать след человека, но задерживать людей её не учили. Полагаться приходилось лишь на себя. И Василий торопился, всё дальше и дальше отрываясь от спутников.

В ручье он ополоснул всё-таки лицо, сделал несколько жадных глотков, черпая воду ладонями. Прежде чем войти в заросли, оглянулся.

Студент пробирался по валежинам метрах в трехстах. Второй спутник отстал вовсе — его не удалось увидеть.

Медлить нельзя, и Степных решительно перепрыгнул через ручей. Выпутываясь из сетей смородинника, поискал глазами собаку. Её поведение заставило сдёрнуть с плеча винчестер: вздыбив шерсть, Ведьма обнюхивала загородившую путь колдобину.

— Близко? — вслух спросил Василий, по обыкновению усмехаясь своей привычке обращаться в одиночестве к собаке. — Похоже, что близко!

Собака продолжала обследовать валежину.

— Ищи! — приказал он.

Точно спущенная пружина, лайка прыгнула в зелёную чащу, что не входило в расчёты хозяина.

— Ведьма! Ведьма! Ко мне!

Собака не возвращалась, а громко кричать он не хотел. Василий остановился, безуспешно пытаясь проникнуть взглядом в дремучие заросли. Тайга молчала, только большой чёрный дятел в красной шапочке не спеша долбил трухлявую пихту.

Тянулись бесконечные минуты, полные тревоги, — выстрел из пистолета где-то в чаще грозил сделать их беспомощными. Как искать без собаки человека в тайге, когда у него — сто дорог, а у идущего за ним только одна?…

И вдруг в стороне, справа, бешено залаяла Ведьма. Не так, как на белку или соболя, или на лося. Только на двоих так лает собака — на медведя и человека! Мучительно ожидая хлопка пистолетного выстрела, Степных побежал на лай.

Вторым к ручью подошёл Костя. Стоя на корневище вывороченного дерева, он напрасно искал глазами Василия и чертыхался. Услыхав яростный лай Ведьмы, студент рванулся было вперед, но остановился, взмахами рук торопя Пряхина. Не зная, как следует поступать в подобных случаях, Костя боялся помешать Степных.

Лай Ведьмы словно подстегнул инспектора. Теперь он спешил изо всех сил, не разбирая дороги, не обращая внимания на заливающий глаза пот. Костя протянул руку, помогая ему взобраться на выворотень. Когда Иван Александрович, отдуваясь, вскарабкался наверх, покрывая собачий лай, в тайге хлопнули один за другим два выстрела.

Пряхин задержал в груди воздух.

Дважды ещё тявкнула собака и смолкла.

Теперь тишину нарушали только Иван Александрович — шумным дыханием да неторопливым постукиванием — примолкнувший было дятел.

— Всё! — произнёс наконец горный инспектор. — Два выстрела, слышали? Оба ружейные, пистолет бьёт не так. Глуше…

— А Ведьма перестала лаять, — ни к чему сказал Костя. Смерть человека, виновником которой был в какой-то мере и он, испугала. Кто бы он ни был, этот беглец, — распоряжаться ею жизнью они не имели права.

Видимо, Пряхин думал о том же. Словно успокаивая свою и Костину совесть, он сказал:

— Всё правильно. Два выстрела. Первый — предупреждение, а второй…

Вздохнув, он развел руками.

— Всё-таки перегнул малость наш товарищ, — покачал головой Костя. — Понимаете, мёртвые не разговаривают.

— Кому надо, — узнают!

— А если не узнают? Знаете, что нам будет?

— Э, бросьте. Насмерть убили живого человека, а вы про свою шкуру…

На этот раз Костя даже не обиделся.

— Пойдёмте? — спросил он.

— Куда?

— Ну… туда, конечно…

— Не так просто. Надо подождать, покамест товарищ догадается указать направление или придёт к нам.

— Думаете, не найдём сами?

— Думаю, не найдем! — отрубил Пряхин и, отворачиваясь, полез за трубкой.

Костя спрыгнул с выворотня, уселся на валежине. Он смотрел на травы, на кусты вокруг — их ещё не тронула желтизна. На мёртвые деревья гари, которые все-таки грелись на солнце. На даль, задернутую сиреневой дымкой. Смерти не было места в умытом росой мире.

— Намудрили! Суд есть на это. И вообще… — обиженно буркнул студент, точно обвиняя Пряхина.