– Да, лейтенант, трудно с вами говорить. Хорошо, если хотите все по уставу, то я это устрою, и вам уж точно недолго придется ходить в этих погонах. На Восточном фронте в ваффенн «SS» сейчас большая нехватка ротных фельдфебелей, так что, думаю, вы будете востребованы.

Лейтенант хотел было еще что-то возразить, но, встретившись со стальным взглядом Гюнтера, окончательно понял, что тот не шутит. Взвесив все «за» и «против», он быстро пришел к выводу, что если этот «тевтонский рыцарь» дойдет до капитана Шверте, то у него, действительно, в скором времени появится реальный шанс убедиться в гостеприимности белорусских партизан, а этого ему, по правде говоря, явно не хотелось.

– Честь имею, – вскинул руку к козырьку лейтенант.

– Надеюсь, что это именно так, – продолжая на него презрительно смотреть сверху вниз, ответил Гюнтер. После чего, резко обернувшись, двинулся быстрым шагом в сторону машины. Карл же, стараясь не отставать, послушно засеменил следом.

– Проклятый молокосос, – лицо Гюнтера, сильно побелев, покрылось едва заметными красными пятнами.

– Что там случилось, – вышел им навстречу стоявший все это время возле машины Пауль.

Вместо ответа Гюнтер резко обернулся и взял Карла под локоть.

– Если тебе еще когда-нибудь захочется проявить свое великодушие, то сходи в зоопарк и покорми животных. От этого, по крайней мере, будет хоть какая-то польза. Отпустив Карла, он, рывком дернув дверь, сел на заднее сиденье автомобиля.

Находясь под впечатлением от произошедшего, Карл не торопясь занял место за рулем, не решаясь повернуть ключ зажигания. Все его тело до сих пор трясло мелкой дрожью, а перед глазами стоял парень, корчившийся от боли на дне воронки, да ненавистные взгляды его товарищей.

– «Вот так встреча, лучше бы ее вообще не было». Перед ним «догорал», как ему казалось, последний мост надежды.

С окончанием леса ландшафт сильно преобразился. Вместо вековых лип и платанов взгляду открылась холмистая местность, на склонах которой плотными рядами стояли балтийские сосны, отделенные от дороги густой изгородью кустарников. Окружающая обстановка завораживала, создавая впечатление, что именно здесь обязательно должны были водиться тролли или еще какая сказочная нечисть.

– А это еще что такое? – проснулся ненадолго задремавший Гюнтер.

– Это местные Гималаи, – вместо Карла отозвался Пауль. – Половина Нормандии этими кочками усыпана.

– А почему они такие мелкие? Мне нравятся повыше.

– Ну, раз жаждешь повыше, поезжай на юг. Там-то есть на что посмотреть.

– Ничего я не жажду, просто смотрю на все это в тактическом плане.

– В каком плане? – с еле скрываемым сарказмом тут же переспросил Пауль. – Что, опять возомнил себя Эрихом фон Манштейном?

– Иди к черту, здесь скоро тоже будет жарко. Ты еще попомнишь мои слова.

– Ну да, раз тебя перебросили с Востока, тогда уж точно, – Пауль уже не скрывал своей иронии, продолжая подтрунивать над другом.

В очередном дорожном знаке Карл узнал знакомую надпись «Сен–Ло 24 км», от чего внутри опять что-то заскулило. Возвращаться в полк почему-то так же не хотелось, как и уезжать отсюда. Он еще раз вспомнил об отпуске, которого его лишила обострившаяся обстановка на фронте. О той патовой ситуации, разыгранной еще до его отъезда, где союзники и потенциальные друзья ненавидели его, а враги считали хорошим парнем, принимая за своего. И, наконец, о неизбежном выборе, который ему предстояло сделать и цена которого для него так и оставалась неизвестной.

– Куда ты нас завез, что за лес дремучий? – вырвал его из размышлений голос Гюнтера. – Мне здесь не нравится, на шоссе было лучше.

– Да, мне тоже так кажется, – поддержал его Пауль.

– А знали бы вы, как я все это снова рад видеть, – подытожил Карл.

Впереди показалась знакомая сторожка третьего КП с одиноко стоящим часовым.

– Ну, вот я и дома.

Остановив машину, Карл вышел из нее, направившись к багажнику. Гюнтер и Пауль последовали за ним, чтобы попрощаться, а заодно и размять ноги.

– Ну, будешь в Шербуре, заходи. Вот адрес Пауля, – Гюнтер протянул клочок бумаги.

– Обязательно зайду, причем, надеюсь, довольно скоро.

– Не надо все так буквально воспринимать, Карл. Это был просто знак вежливости, и ничего больше, – изображая на лице озабоченность, произнес хозяин квартиры.

Все громко рассмеялись, заглушая смехом рокот взлетающего где-то неподалеку самолета.

25 августа 1943 г.