И вот в руках у Ивана еще одно свидетельство деятельности таинственного астролога. Он открыл книгу. Итак, «Пророчество древнего французского звездочета Михаила Нострадамуса…». Чего ты там такого напророчил, Миша?

В начале книги рассказывалось, что жил некогда во французской земле некий врач, спасавший людей от Черной смерти… От чумы, значит. Но не столько медицинским искусством славился он, сколько своими предсказаниями о событиях в будущем, которые обязательно сбывались.

Дальше шли переводы катренов, снабженные комментариями. Вот, например:

Рим сокровенный, авгуром рекомо

Галлы тревожат, не зная пощад.

Кельты, однако, забыв осторожность,

В земли Борея зачем-то спешат.

Это про Наполеона, про то, как он завоевал Италийские земли, а потом пошел на Север, в Россию, и оплошал.

Вихрь Аквилона осаду развеет.

Пепел и прах через стены летит.

Потом дождь тоску посеет,

Им ловушку устроит.

Пожар Москвы, раскисшие дороги, а следом снежные бураны.

Последняя помощь почти у порога,

Славянское войско стоит у границ.

Смертоносный герой разрушит старый город,

И он увидит, его Романия горит,

Но не сможет потушить великий огонь.

Это про то, как русские войска вступили во Францию в 1813 году и взяли Париж.

Иван отложил книжку и задумался. А может быть, не тексты предрекают события, а, наоборот, комментируют их? Вполне возможно. Тот, кто переводил пророчества, неплохо разбирался в истории, вот и подогнал их содержание под конкретные факты. Проверить это очень просто. Ведь переводчик, как можно понять по архаизмам текста, жил довольно давно, а катрены охватывают мировые события до середины четвертого тысячелетия. Обратимся к относительно недавнему периоду.

Включены в Великую Германию

Брабант и Фландрия, Гент, Брюгге и Булонь;

Мир – лишь уловка.

Армянский князь будет наступать на Вену и Кельн.

У этого катрена не имелось комментариев, но догадаться о его смысле было не трудно. Вторая мировая война… Германия захватила почти всю Европу… Армянский князь?.. Возможно, речь идет о Сталине. В Средние века понятие «Грузия» отсутствовало, а все Закавказье именовалось Арменией. Вена была взята советскими войсками. А Кельн? Кажется, его захватили американцы. Но, может быть, под понятием «Кельн» подразумевается какой-нибудь другой город. Скажем, Берлин. В эпоху Нострадамуса единой Германии не существовало, а сам Берлин был крохотным городком в маркграфстве Бранденбург. Предположим, у него имелось второе название. Ведь существуют два Франкфурта: на Одере и на Рейне. Почему бы не быть Кельну на Шпрее?

Вполне правдоподобно. Ну хорошо. Допустим, Нострадамус предсказал и Вторую мировую войну. А дальше? Какие еще «открытия» он сделал? Россия по его терминологии Тартария. Ага, вот! Красный пожар! Хотя, разве пожары бывают зелеными? В фигуральном смысле, возможно, и бывают. Красный пожар, скорее всего, революция.

В царстве Тартара пылают пожары,

Грады и веси объяты огнем.

Красный пожар разожгли комиссары,

Горе и ужас растут с каждым днем.

Иван засмеялся. Явный бред! Откуда француз, живший в шестнадцатом веке, мог знать что-либо о комиссарах? Хотя «комиссар» – слово французское. Означает – «уполномоченный». Были еще камизары, участники кровавого крестьянского восстания в Лангедоке, в самом начале восемнадцатого века. Но какая тут связь? Вряд ли пророк мог представить себе современное значение понятия «комиссар». Похоже, кто-то, уже в наше время, сочинил это четверостишье и вставил в нострадамусовы писания, желая придать ему вид предсказания. Он вчитался в комментарии на полях рукописи против этого катрена.

И ведь все сбылось! Пришли нехристи и разрушили тысячелетнее царство, а самого царя вместе с семейством расстреляли. Хотя чего-то подобного и следовало ожидать. Истинной веры не было! Обмирщились! Чужебесием увлеклись. Хлыста Гришку возвысили, в царевнины спальни допустили… Вот и закономерный итог! Царица-немка святее православных хотела быть!

«Ясно-понятно, – констатировал Иван. – Комментарии, во всяком случае часть из них, делались уже в наше время. Может быть, даже последней хозяйкой этих книг». Он вообразил следующую картину. Зимняя ночь в безбрежной тайге. Одинокая избушка меж громадных лиственниц и елей. В печи потрескивают поленья. Еле теплится масляная лампадка. На столе – огарок свечи. За столом сидит женщина, о чем-то думает, потом водит гусиным перышком по этим вот страницам… А вокруг на сотни верст ни души! Только повисла в беспредельной вышине ледяная луна, да слышится вдалеке тоскливый, волчий вой.