– Пробовали уже, – вздохнула Людмила Сергеевна. – Слышали, наверное, что из этого вышло. Вообще, как ни пытались с этим Шуриком справиться, ничего не получается. И муж мой пробовал, Плацекин… Знаете, наверное, коли у Картошкина бывали; и предыдущий глава города, Огурчиков Степан Капитонович, того собственный шофер едва не убил; и Костя Тимохин – казацкий атаман… Выпороли Шурика. И что толку?

– Вам это не кажется странным? – спросил Казанджий.

– Да, конечно, странно! Но, я думаю: так уж складываются обстоятельства. Ни в одном из происшествий он, Шурик этот, непосредственно не участвовал. Огурчикова ткнул колом шофер Васька, Костя Тимохин разбился вместе с семьей на собственном джипе, Сашка Дробот, психиатр из Соцгорода, погиб в доме Соколовых. Стечение обстоятельств.

– А если нет?

– Хотите проверить?

– Но как?

– Давайте все же почаевничаем, – неожиданно перевела разговор на другое Людмила Сергеевна. – Заварка свежая. Из дому принесла. Варенье крыжовенное тоже свое, очень даже вкусное, хотя и прошлогоднее. Смерть как чаю хочу. Может, полегче станет, а то глаза совсем слипаются.

Она принесла две расписные чашки, две ложки, банку с вареньем и тарелку с сушками.

– Кушайте, Иван Петрович, на здоровье.

– Так вы что-то говорили о проверке? – заметил Иван, прихлебывая горячий, ароматный чай.

– Вы мне сначала скажите: каково ваше отношение к происходящему в Верхнеоральске? Вы – сторонник этого Шурика или лишь созерцатель, смотрящий на все как бы со стороны. Вот мой мужик, Плацекин, попал под его влияние. И дочка тоже.

– Даша – ваша дочь?! – изумился Иван.

Людмила Сергеевна горестно кивнула.

– Дитя неразумное. Возраст такой, хочется чего-то необычного, неизведанного. А что в этом городишке неизведанного? Я уж ей и за границу поехать предлагала, и на юг. Ни в какую. Прилипла к этому типу. В рот смотрит, да вы видели. Не знаю, как оттуда вытащить. А все отец! Другой бы рявкнул, за руку домой утащил, а этот и сам там днюет и ночует. Совсем с катушек съехал. Так что у меня, кроме общественного, имеется и личный интерес в уничтожении этой банды. Так вот я и спрашиваю про ваше отношение к этому типу.

– Нет, я не приверженец Шурика, – сообщил Иван. – Он меня занимает исключительно с научной точки зрения. Поскольку я – историк, то меня интересует зарождение и развитие подобных движений. За этим сюда и приехал.

– Поняла. – Людмила Сергеевна смерила Ивана оценивающим взглядом. – А как вы думаете, как дальше будут разворачиваться события?

– Даже не предполагаю. Возможно, Шурик вместе с последователями отправится еще куда-нибудь.

– Ох, хорошо бы!

– А возможно, так и будет сидеть в Верхнеоральске…

– Не будет, – твердо произнесла Людмила Сергеевна. – Уж я позабочусь.

– Что же вы собираетесь предпринять?

– Арестую его.

– Кажется, уже пробовали.

– Да, пробовали. И если бы не эта тряпка – мой муж, можно было ликвидировать смуту на корню. Но теперь нужно поступить иначе.

– Как же?

– Ну, конечно. Я вам сейчас все расскажу, а вы побежите к Картошкиным и передадите мои слова типу.

– Никуда я не побегу.

– Так вы что же, на моей стороне?

– Не на вашей, и не на его. Я же сказал, меня в данном случае интересует исключительно процесс.

– Процесс… – протянула Людмила Сергеевна. – Интеллигентские отговорки.

– Возможно.

– Но если вас интересует процесс, почему бы вам не помочь мне.

– В каком смысле?

– Да в прямом, в прямом! Сдать типа.

– То есть как сдать?

– Да очень просто, выдать с потрохами.

– Я вас не совсем понял?

– Да все вы поняли. От вас требуется передать этого типа в руки солдат.

– А тридцать сребреников?

– Что тридцать сребреников?

– Тридцать сребреников у вас имеется?

– Если вы о денежном вознаграждении, то это нужно обдумать.

– Вы что же, меня Иудой хотите сделать?

– А, вон вы куда клоните. Ясно, при чем тут сребреники. Сами же сказали, интересуетесь процессом. Вот и поучаствуйте. И потом, если, как вы утверждаете, он – не настоящий мессия, так чего же вы опасаетесь?

– Опасаюсь подлость совершить.

– Не нужно играть словами. Подлость! Не подлость, а благое дело. А потом, его все равно рано или поздно арестуют и водворят в психбольницу, где ему самое и место.

– Вот и пускай водворяют, только без меня. Да и потом… В чем должна заключаться моя… мое… Словом, как я должен его… Ну, как вы выразились, сдать?

– Да очень просто. Завтра днем во двор к Картошкиным явятся солдаты. Как только они появятся, вы должны подойти к типу и поцеловать его.

Иван вытаращил глаза на Людмилу Сергеевну.

– Как в Евангелии? – спросил он.

– Что, как в Евангелии?

– Cцена ареста Иисуса. Иуда целует Сына Божьего, а следом его арестовывают солдаты.