Норл не лгал – все это действительно нашел, копаясь в библиотеке Гнезда, когда пытался понять – чего же, собственно, стоит ждать от Ильверса д’Аштам.

Магистр устало повел рукой – напротив из полумрака вылилось второе кресло.

– Сегодня ты – мой гость.

– Благодарю, – вампир учтиво поклонился, хоть никогда не преклонял головы даже перед королем Дэйлорона, – думаю, нам есть о чем потолковать, Магистр.

– Я тоже так думаю, – устало отозвался Ильверс.

Впервые за долгие дни, подернутые серым туманом, ему стало интересно; это чувство было хорошим, живым и оттого особенно приятным. К нему и раньше приходили n’tahe, но все они умоляли дать им только одно – Силу, великую Силу, что должна была сделать их сильнее. Впрочем, они всегда получали отказ. А этот вампир, он казался не таким, как прочие. В нем чувствовалось немалое могущество, нажитое за долгие годы жизни после перехода и, кроме того, ум и воля. А еще было понятно, что он пришел не как проситель…

– Меня зовут Норл д’Эвери, – представился гость, складывая крылья и устраиваясь в кресле, – вероятно, ты не слышал обо мне, потому что рабам ничего не говорят о Гнезде куниц…

– Я смотрю, ты хорошо осведомлен, – только и заметил Ильверс. С каждой минутой ему становилось все интереснее, и это было приятно – так, словно возрождался прежний, вымытый Силой прочь молодой дэйлор.

– Ко мне приходил Варна д’Кташин.

– Неужели? И как он находит титул Великого Магистра?

Вампир покачал головой.

– Он весьма обеспокоен твоим существованием, Ильверс, и тебе это должно быть хорошо известно. Ты можешь убить Варну… Но может случиться так, что он захочет убить тебя.

Ильверс задумался. Варна, Варна… Можно было догадаться, что маг начнет подумывать о чем-то подобном.

– Ему не войти в город, – заметил магистр, – но даже если он и убьет меня – быть может, так будет лучше? Я не могу уйти сам, по своей воле – Сила не позволяет сделать это… Но, видишь ли, я уже устал. Смертельно устал. Мне кажется, я давно мертв, и эта жизнь, которую мне дает сила Отражений, еще хуже, чем пустота в царстве Предков наших. Ты ведь понимаешь, что я вижу каждое мгновение?

Сапфировые глаза Норла загадочно блеснули, и он кивнул.

– Да, я понимаю. Но пришел сюда, магистр, не для того, чтобы умолять тебя проявить осторожность. Я пришел сюда, чтобы выяснить – что может произойти после того, как тебя вдруг не станет?

Ильверс пожал плечами.

– Иной раз я думаю, а должен ли существовать такой мир?

– Вот этого-то я и боюсь, – прошептал вампир, – мне нужно знать, Ильверс… Я должен это увидеть… Почувствовать, в конце концов.

– Если ты о Силе, я не знаю, куда именно она уходит из меня. Но, наверное, могу гордиться собой – то, что приходится на долю n’tahe, не так уж велико, чтобы сделать Народ Зла слишком сильным и многочисленным. Получается, что я – эдакий отток отражений. Но когда-нибудь мой разум уснет, убаюканный кошмарными снами, и я не замечу этого. Вот тогда-то и начнется самое занятное.

– Позволь мне увидеть Силу, магистр, – прошептал вампир, поднимаясь с кресла, – я должен знать, чтобы в нужный момент быть рядом.

Ильверс поморщился. Теперь… все казалось таким бесполезным, суетным. И уже никому не нужным. Почему раньше о нем никто не заботился так, как теперь? Ведь раньше – он был куда как лучше, он был живым! А вовсе не этим странным и страшным созданием, стоящим на пороге смерти и переживающим в себе каждую каплю отражений.

– А стоит ли оно того, д’Эвери? Вот, послушай… Я ведь не знал этого раньше… И взойдет на вершину горы последний магистр, страшный ликом. И будут слезы мира сего ему временем и пищей… Не правда ли, это обо мне? Мой предшественник не стал-таки последним, но, видимо, именно это и есть моя судьба?

Ильверс устало прикрыл глаза.

– Впрочем, гляди. Если интересно.

Повисло напряженное молчание. Затем Ильверс ощутил уважительное, но твердое прикосновение к рукам; пальцы вампира оказались теплыми, сухими – почти как у живого дэйлор.

– Смотри, – повторил магистр, не открывая глаз, – смотри, если тебе так любопытно. Только вот пророчества имеют обыкновение сбываться. Быть может, не сразу…

– Наверняка есть какой-то выход, – раздался над ухом шелестящий голос n’tahe, – и я полагаю, что старый магистр знал, как облегчить себе жизнь.