– Что? – Хешван нахмурился. – Что вы имеете в виду?

– Ваша честь... – попытался вмешаться Шамаш.

– Минутку! – судья Габриэль жестом велел ему замолчать. – Продолжайте, господин Ницан Бар-Аба. О каком третьем недоразумении вы говорите?

– Вчера размолвка, подобная уже упоминавшимся, произошла между все тем же преподобным Кислевом и госпожой Шульги-Зиусидра-Эйги, – сказал Ницан. – Госпожа Баалат-Гебал угрожала казначею проверкой в связи с исчезновением суммы, которую она выделила на приобретение лекарств для благотворительного фонда госпожи Шошаны Шульги.

– Вы хотите сказать, что в храме Анат-Яху имела место новая смерть?! И это произошло нынешней ночью?! – судья Габриэль быстро поднялся из кресла с высокой спинкой. – Немделенно направить туда полицейскую группу!

– Минутку, ваша честь! – поднял руку старший жрец. – Согласен, смерть высокочтимой госпожи Шульги-Зиусидра-Эйги

требует расследования. Особенно после того, что мы здесь услышали. Но территория храмового комплекса находится вне юрисдикции городских властей. Полицию никто не пустит туда без специального разрешения верховного жреца. К сожалению, его сейчас нет. В связи с предстоящими праздниками он выехал в священный Ниппур. Я вынужден просить вас об отсрочке.

Судья Габриэль растерянно замолчал, обдумывая неожиданное препятствие. В тишине голос Ницана прозвучал неожиданно громко.

– Кто говорит о смерти госпожи Баалат-Гебал? – удивленно спросил он. – Госпожа Баалат-Гебал жива и здорова. Я сказал лишь о размолвке... Господин казначей, подтверждаете ли вы это?

Преподобный Кислев тупо посмотрел сначала на Хешвана, затем на судью и наконец на сыщика.

– Да, – тусклым голосом ответил он. – Госпожа Баалат-Гебал вчера вечером в резкой форме высказала мне возмущение. Я сообщил о ее претензиях его преподобию Хешвану.

– Это так? – спросил Ницан.

– Не помню, – ответил Хешван холодно. – Возможно.

– Преподобный Кислев, а в прочих случаях вы тоже ставите в известность старшего жреца?

– Да, конечно, но... – круглое лицо Кислева лоснилось от обильно струившегося пота. – Таковы правила...

– И вы никогда их не нарушаете?

– Долго это будет продолжаться? – возмущенно вскричал Омри Шамаш. – Никаких улик у этого человека нет, все, что он говорит, по-прежнему бездоказательно. Последний трюк по-моему просто отвратителен. Госпожа Шульги имела размолвку с казначеем. Но, в таком случае, если следовать его логике, она должна была немедленно умереть! И вдруг вы же сами утверждаете, что она жива и здорова!

– Ваша честь, – сказал Ницан. – Позвольте мне пригласить в зал мою свидетельницу – на сегодняшний день, увы, единственную, – и не дожидаясь ответа судьи, распахнул высокую дверь. – Госпожа Баалат-Гебал, высокочтимая энси Шульги-Зиусидра-Эйги, прошу вас! – торжественно провозгласил он, словно дело происходило не в суде, а по меньшей мере в президентском дворце.

В зал вошла – вернее сказать, вплыла – госпожа Баалат-Гебал. Чувствовалось, что она готовилась произвести на собравшихся сногсшибательный эффект. Ее свободное, шитое золотом платье широкими рукавами струилось пышным облаком вокруг монументальной фигуры; спину и грудь украшали древние гербы князей Шульги. Все это делало наряд похожим на царскую мантию. Сверкавшая бриллиантами диадема венчала тщательно уложенную седую прическу, тщательно подведенные глаза и ярко накрашенные губы подчеркивали брезгливо-высокомерное выражение лица. В руках она держала небольшую, расшитую бисером сумочку. Ницан заметил, что сумочка была запечатана магической печатью с причудливыми символами.

Наступившая после появления царственной дамы мертвая тишина свидетельствовала, что запланированный ею эффект был достигнут. Госпожа Баалат-Гебал остановилась у входа и окинула презрительным взглядом присутствующих. Правда, встретившись глазами с сыщиком, она не удержалась и заговорщически ему подмигнула. Ницан склонил голову и почтительно поцеловал протянутую руку, сплошь унизанную перстнями, после чего осторожно проводил ее к устроенному в центре зала помосту для свидетелей. Взобравшись на помост, царственная дама удостоила, наконец, взгляда сидевшего на скамье подсудимых Балака. Тот был так же поражен ее появлением, как и прочие.

– Ага-а! – зловеще протянула госпожа Баалат-Гебал. – Вот, значит, кто убил несчастную Энненет! – она подбоченилась и вдруг оглушительно рявкнула: – А ну-ка подайте мне этого мерзавца, я ему башку оторву, никакие Ануннаки не потребуются!

Балак инстинктивно втянул голову в плечи. Похоже было, что он с удовольствием бы спрятался под скамейку и только наложенное судьей заклинание удерживает его в вертикальном положении. Госпожа Баалат-Гебал удовлетворенно кивнула, после чего повернулась к онемевшему Омри-Шамашу, ткнула в его сторону пальцем и полюбопытствовала, нисколько не пытаясь умерить рокот собственного голоса:

– А это что еще за сморчок? Ницан, это ничтожество обвинило вас в убийстве Сивана?

В зале послышалось нервное хихиканье. Хихикала Нурсаг, державшая за руку сидевшего рядом с ней мага-эксперта. Сам Лугальбанда наблюдал за происходящим не без симпатии. Госпожа Баалат-Гебал грозно посмотрела на нее и вдруг расплылась в широкой улыбке.

– А-а! – протянула она. – Бьюсь об заклад, Ницан, эта малышка и есть ваша Нурсаг. Очень миленькая... Так что я должна сказать всей этой братии?

Ницан, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, сказал: