– Извините, вы позволите мне отлучиться на пять минут?

Не дожидаясь ответа, я покидаю ресепшен и иду через атриум в лобби-бар.

– Ты чего там застряла? – спрашивает Ильхам, едва я подхожу к столу.

Раздраженно отмахиваясь, я опускаюсь на стул:

– Блин, всего-то приехало пятнадцать человек, но и среди них должна попасться хоть одна дура!

– Кофе будешь?

– Нет, позже. Сейчас посижу минут пять, пусть с ней теперь ее мужик поговорит.

За приоткрытой дверью бара почти тут же раздаются голоса. Повернувшись на шум, я вижу, как светловолосая туристка вышагивает, поджав губы, с зажатым в руке телефоном, а следом за ней катит чемодан ее вспотевший супруг.

– Вот теперь я буду кофе, – говорю я, отворачиваясь от двери. – Как достали уже эти агентства! Чего только не наплетут, лишь бы продать!

– Ага. Бесплатные няни, японская кухня… – Молчавший до этого момента Бебек широко зевает и вытягивает вперед напряженные руки. – Чем они в инфотурах занимаются? Им же все показывают, рассказывают, блин.

– Тем же, чем и туристы, – усмехается Ильхам. – Пьют, загорают и трахаются.

– Ага, а потом дома разбирают фотографии и не могут вспомнить, где какой отель и что им про него рассказывали, – продолжаю я его мысль. – Ну что, Ильхам, получилось машину взять?

Он протягивает мне ключ и замирает с вытянутой рукой, глядя на дверь за моей спиной. Я оборачиваюсь.

В лобби-бар входит турист в мокрых плавках, его плечи прикрыты пляжным полотенцем. Завидев нас, он хлопает в ладоши, потирает их и, подойдя к столу, плюхается мокрым задом на обтянутое бежевой тканью кресло.

– Вот вы где! – восклицает он. – Второй день вас ищу. Мы вчера проспали рафтинг.

– Да, я звонила вам утром в номер, но безуспешно, – говорю я и скашиваю глаза на мокрое пятно, расплывающееся под туристом.

– Ага! Спали как убитые. Ну, так я за деньгами к вам. Обратно получить, раз мы не съездили.

– А вы принесите, пожалуйста, билет. Мы свяжемся с офисом и узнаем, но обычно деньги в таких случаях не возвращают.

– Это еще почему?

Я пожимаю плечами:

– Мы переводим деньги экскурсионной компании заранее.

– Понятно, зарабатываете. А в другой день поехать можно?

– Да, можно. Суббота вас устроит? Завтра?

– Давай так. А если мы завтра проспим, где вас искать-то? – Мужчина смеется, потряхивая головой.

– Здесь же, в лобби-баре. Если мы не в аэропорту и не на экскурсии, то мы здесь.

– Ага. Только я вас тут что-то не видел раньше. Слушайте, а чего в вашей Турции еда такая дерьмовая?

– Какая? – морщусь я.

– Дерьмовая! Что, слова такого не знаешь? Сосиски какие-то бумажные, на завтрак вообще нечего есть. А рыба на ужине размером с мой мизинец. – Он кладет на край стола пухлый мизинец и смотрит на него. – Сколько ж мне ее надо, чтобы наесться?

Я молчу, не желая продолжать разговор: турист пьян. Бебек встает и направляется к бару. Ильхам берет разговор на себя:

– Скажите, пожалуйста, вашу фамилию, чтобы мы перенесли экскурсию.

– Котов я. А у тебя как? Турок, да?

Ильхам кивает, записывая фамилию в блок нот.

Я отодвигаю стул и, встав, говорю Ильхаму:

– Ben gidiyorum, tamam mi? "Uc saat icinde geri d"onecegim. G"or"us"ur"u… [15]

– Чего-чего? Меня обсуждаете, да? – Турист наклоняется к столу, и до моего носа доносится кислый табачно-пивной дух.

Я выхожу из бара. За моей спиной звучит громкий голос мужчины:

– Чего она сказала-то? Что, тоже турчанка?

Оксана скинула платье на пол и встала перед шкафом, раздумывая, что надеть.

– Вадим, пойдем погуляем по поселку, – предложила она, придирчиво оглядывая одеж ду. – Что-то мне надоело в отеле.

Они только что вернулись в номер, позавтракав в переполненном ресторане, и Вадим сразу устроился на кровати с пультом в руке.

– Давай полежим чуток. Иди ко мне. – Ва дим поправил под головой подушку и похло пал ладонью по бледно-зеленому покрыва лу. – Иди, кошка.

Оксана нехотя забралась на кровать, но не легла, а села рядом с мужем, обхватив колени руками и повернув голову к телевизору.

– Ну, сюда, ближе. Приподнявшись, Вадим обхватил ее талию крепкой рукой, покрытой рыжеватыми волосками, и потянул к себе:

– Покажи мне, как ты загорела.

Неспособная сопротивляться силе этой руки, Оксана откинулась на спину и сплела ноги. На ее живот тут же легла тяжелая ладонь мужа, а в ухе стало жарко и влажно от его участившегося дыхания. Она напряглась и закрыла глаза, надеясь скрыть за веками свое раздражение и нежелание. Сценарий Оксана знала наизусть – сейчас он погладит напряженными пальцами ее живот, а потом поведет руку вниз, к лобку, пока еще прикрытому трусами, и войдет ребром ладони в плотно сжатые бедра. Он разожмет затем ее бедра – не поглаживаниями, но с усилием, – перевалится на нее всем своим весом и, уткнувшись губами в ее шею, начнет монотонные толчки, которые давно уже не доставляют ей никакого удовольствия, если вообще когда-то доставляли. Минуты через три она прервет толчки искусственным судорожным вздохом – опыт показал, что именно такой способ выражения ею удовольствия заставляет его исторгнуться быстрее, – и он с мягким рыком отвалится от ее тела.