— Хэлло! — Свет зажженного фонарика ослепил японца. — Ах, это вы! — Ионсон быстро выключил свет, испугавшись застывшего лица инспектора.

Таке Хирозе подошел вплотную к адъютанту.

— Постойте, — сказал он. — Почему выбор пал именно на Гарвера и О'Коннора?

Ионсон молчал.

— Что могло послужить причиной их уничтожения?

Ионсон пожал плечами.

— Не знаю. — Он говорил медленно, акцентируя, чтобы японец легко понял его. — На базе оба они пробыли недолго, только что прибыли.

— Только что прибыли? — быстро переспросил Таке Хирозе. — Откуда?

— Из Штатов, из специальной школы атомного обучения.

— Атомного обучения?!

Ионсон испуганно огляделся: он рассказал японцу то, что хранилось в величайшем секрете, и если инспектор воспользуется его откровенностью, Ионсону грозит позорное увольнение из армии.

— Я вам ничего не говорил, — дрожал голос Ионсона. — Понимаете, я ничего вам не сказал.

Таке Хирозе кивнул, и адъютант исчез в темноте.

О-Юки ломала на дворе хворост, как вдруг за забором услышала странное цоканье. «Хагуро-ямо!» — была первая мысль. Но сквозь щель забора она увидела лицо старика.

— Арестован Хагуро-ямо, забрали много молодых рыбаков, — шептал старик. — Только учитель Ясаки остался.

О-Юки от волнения пошатнулась и оперлась о забор.

— Когда их взяли?

— На рассвете пришли полицейские машины, а я сейчас же побежал к тебе.

— Ты состоишь в нашей организации? — спросила она.

— Нет. Я Генго с лодки Хагуро-ямо. Он — хороший парень, и его девушка должна узнать о несчастье.

Позади «фазаньего» леса послышался шум. О-Юки прислушалась.

— Что это?

— Американцы, — прошептал Генго. — Какие-то машины с большими лопатами впереди и грузовики с рабочими.

О-Юки словно ударили. Американцы начали перестройку пункта. Отсюда и аресты! Девушка вспомнила слова студента: «Иди в Тзуматао на ткацкую фабрику, спроси товарища Яри!» Скорей в город!..

Дверь кухни отворилась, и на пороге появился отец:

— Чего размечталась? Собирайся, надо идти на поле!

О-Юки собрала наломанный хворост и вернулась в дом.

Сколько бы отец ни бушевал, в поле она не пойдет.

— В поле я сегодня не пойду, — заявила она. — Надо бежать в поселок, а потом в Тзуматао: рыбаки арестованы.

— Ты с ума сошла! — закричал отец и ударил ее по щеке.

— Оставь ее, — умоляла мать. — Не бей, она глупая.

О-Юки выбежала из кухни.

— Немедленно вернись! — кричал отец.

Мать поспешила за дочерью.

— Не срами нас! Неужели тебе рыбак дороже отца!

— Дело не только в нем, их всех арестовали, чтобы американцам легче было отобрать наши поля.

Мать хотела еще о чем-то спросить, но тут вышел отец со свертком под мышкой — парадное кимоно и сандалии О-Юки. Он подозвал жену, и они вместе ушли.

Девушка вскочила. Скорей в селение к учителю! Он даст денег на дорогу и хоть старенькие сандалии. А тогда в Тзуматао, к товарищу Яри!

Генго выбежал из селения. И только около «фазаньего» леса остановился перевести дух. Широкое шоссе в Тзуматао преграждало путь. По нему с грохотом катились американские машины с непонятными металлическими частями. Замыкали колонну три грузовика, набитые японскими полицейскими с карабинами.

«Волки, настоящие волки!» — подумал Генго.

Машины с полицейскими промчались, и Генго, оглядевшись по сторонам, бегом пересек шоссе. Вскоре сквозь поредевшие деревья он увидел хижины своего поселка.

— Эй, Генго! — окликнули его. — В селении пусто. Все ушли в дюны, там полиция!

Это кричал рыбак Комо.

Генго растерялся. «Полиция утром была в селении, а теперь в дюнах?»

— Землю обмеряют, — продолжал рыбак. — Им на руку убийства!

— Убийства?

— Ну да. Ведь сегодня ночью опять убили американского офицера.

Генго так и застыл на месте. Убийство… Опять убийство!.. И перед глазами снова встал ночной берег с полосой белого прибоя. Он вновь услышал крик, увидел согбенную фигуру, промчавшуюся мимо него к воде…

Очнувшись, старик пошел берегом, обогнул склады Аримитсу и оказался перед хижиной. Около нее сидел человек, по-видимому его поджидавший. Человек встал и пошел навстречу рыбаку. Опять тот полицейский, допрашивавший его на берегу. Генго испуганно остановился.

— Вы меня ищете?

— Да, Генго, — кивнул Таке Хирозе. — Где вы были все утро?