— Нет, нет. — Она схватила его за руку, и это прикосновение несколько успокоило ее. — Искусство и должно затрагивать, так или иначе. В этом его сила. Что будет на третьей картине? И из какого времени она окажется?

— Времени?

Она встряхнула головой.

— Насколько гибок твой разум? Я только начала выяснять, насколько гибок мой. Ты рассказал Брэду все?

— Да. — Было что-то недосказанное, осознал он, посмотрев на нее. Что-то, о чем она умолчала и сомневалась, стоит ли говорить. — Ты можешь доверять ему, Мэлори. Ты можешь доверять мне.

— Вопрос в том, сможешь ли ты мне доверять после того, что я тебе скажу. Твой друг может вежливо выставить меня за дверь и захлопнуть ее перед моим носом.

— Я никогда не выставлю за дверь красивую женщину. — Брэд вернулся в комнату с бокалом бренди. Он подал его ей и присел на кофейный столик лицом к ней. — Давайте, выпейте.

Она так и сделала, проглотив бренди, как будто это была порция микстуры. Алкоголь мягко скользнул по ее горлу и успокоил ее нервно сжатый желудок.

— А она знает толк в бренди, — сказал он Флинну. Цвет постепенно возвращался к ее щекам. Чтобы дать ей возможность окончательно прийти в себя, он слегка ударил Флинна локтем. — Как ты умудрился заставить женщину со вкусом посмотреть в твою сторону?

— На это у меня есть Мо. Он сбил ее с ног и придавил к земле. Она не смогла убежать. Лучше, Мэл?

— Да. — Она глубоко вздохнула. — Да. Ваша картина относится к семнадцатому веку. Это не вызывает сомнений?

— Никаких.

— Этим утром я узнала, что картина в Варриорс Пик написана в двенадцатом веке, возможно раньше, но не позже.

— Если ты узнала это от Питта и Ровены… — начал Флинн.

— Нет. Я узнала это от доктора Стенли Бауэра из Филадельфии. Он эксперт, и мой личный знакомый. Я послала ему соскоб картины.

— Каким образом ты получила соскоб? — поинтересовался Флинн.

Ее щеки еще немного порозовели, но это уже объяснялось не воздействием бренди. Она прочистила горло, потеребила застежку сумочки.

— Я взяла его, когда ты ездил туда со мной на прошлой неделе. Когда вы с Мо отвлекли их. Это было совершенно неуместно и абсолютно неэтично. В любом случае, я это сделала.

— Круто! — сказал Флинн в неподдельном восхищении. — Так значит, либо твой эксперт, либо эксперты Брэда ошиблись, либо ты ошиблась с тем, что это один и тот же автор. Или…

— Или эксперты правы, и я тоже. — Мэлори оставила в покое свою сумочку и положила руки на колени. — Доктор Бауэр мог бы провести более тщательный и глубокий анализ, чтобы определить дату точнее, но он не мог ошибиться с веком. Я видела обе картины, в деталях. Весь мой опыт говорит мне, что эти картины принадлежат кисти одно и того же художника. Я знаю, это звучит безумно. Я и чувствую себя безумной, но я верю в это. Кто бы ни нарисовал картину из Варриорс Пик в двенадцатом веке, тот же самый художник написал и картину Брэда пять столетий спустя.

Брэд скользнул взглядом в сторону Флинна и был удивлен, не обнаружив ни изумления, ни ухмылки. Напротив, Флинн выглядел так, как будто спокойно обдумывал это заявление.

— Вы хотите сказать, что мою картину написал пятисотлетний художник?

— Старше, я думаю. Гораздо старше. И я думаю, художник нарисовал обе картины по памяти. Ну что, передумали насчет двери?

— Я думаю, вы оба попали под власть фантазий. Это всего лишь романтическая и трагическая история, она не имеет ни чего общего с реальностью.

— Вы не видели картину. Вы не видели «Дочерей в Стекле».

— Нет, но я слышал об этой картине. Все записи приводят в Лондон, где она была уничтожена во время бомбежки. Наиболее вероятное объяснение, что полотно из Варриорс Пик — копия.

— Это не так. Вы думаете, я упряма. Возможно, — допустила Мэлори, — но это не тот случай. Я не романтик, живущий в мире фантазий, по крайней мере, не была им раньше.

Она переключила свое внимание на Флинна, и ее голос стал настойчивым.

— Флинн, все, что они рассказали нам той первой ночью — абсолютная правда. И еще более поразительно то, что они нам не рассказали. Ровена и Питт — наставница и воин — они и есть пара на заднем плане каждой из картин. Они были там, в реальности. И один из них нарисовал оба эти полотна.

— Я верю тебе.

Она прикрыла глаза от облегчения. Он верит ей.

— Я не знаю, что это значит, или как это поможет, но теперь я знаю. Если я не найду ключ, или Дана и Зоя не найдут свои ключи после меня, эти души будут заперты в постоянном ужасе внутри ларца. Навечно.

Он протянул руку и успокаивающе погладил ее по голове.

— Мы не позволим этому случиться.

— Извините. — Зоя поколебалась, прежде чем войти в комнату. Она едва сдерживалась, чтобы не потрогать атласную отделку или не скинуть туфли и не проскользить босиком по глянцевому полу.