Шрифт:
— Ну, не замучила?
— Да нет, живой, — бодро отозвался Стриж.
— Давно я так не отрывалась, уж извини.
— Ладно, я не внакладе.
Она посмотрела в сторону стола.
— Ты чего?
— Сигаретку бы…
Стриж недовольно покачал головой, поморщился.
— Курящая женщина — это ужасно.
Она засмеялась.
— Пять минут назад ты был другого мнения.
— И все равно, — стоял на своем Анатолий, — целовать курящую женщину — это словно…
— Знаю, знаю, — не дала докончить ему избитое сравнение Лена, — и все равно — целовался, да еще как. Я, вообще-то, недавно курю, раньше так, баловалась. Это уже после всех последних бед втянулась. Покуришь — вроде легче.
— Так и на иглу можно сесть.
— Скажешь тоже! — фыркнула Ленка. — Меня от одного вида наркошек трясет.
— Но выпить-то ты любишь, — гнул свое Стриж.
— Да, ну и что. Твое какое дело? — Ленка занервничала, чувствовалось, что она разозлилась, даже села в кровати.
— Ну, ладно, ладно, — успокоил он ее, — я ведь просто тебя получше узнать хочу. Что-то в тебе есть такое особенное. Не пойму.
— Чего ты не поймешь? — с интересом спросила Лена, поудобней устраиваясь на его руке.
— Ну, не такая ты, как все.
— И в чем?
— Да не знаю я! Сначала ты мне не понравилась. Потом удивила, ну это после драки. А уж вечером!..
Она довольно засмеялась, глаза заблестели.
— Уметь надо.
— И кто тебя научил?
— Не знаю. Природа. Правда, я лет до пятнадцати вообще жалела, что девчонкой родилась. Подружек почти не было, одни парни. С Ванькой вон в футбол играла, здоровая дурында. Ну, а потом… С одной стороны, хорошо, а с другой… Поулыбаешься какому-нибудь проводнику, сколько раз ведь без билета приходилось ездить, а потом в вагоне не знаешь, как от него отвязаться. А ты мне тоже сначала не понравился. Маленький такой, невзрачный. Я даже разочаровалась. Знаменитый Стриж, знаменитый Стриж — а тут полметра с кепкой.
— А ты что, высокая, что ли? Что-то не заметил.
Ленка от возмущения даже привстала с подушки, слегка шлепнула ладошкой по голове Стрижа.
— Нет, лежит где-то там под мышкой и еще выступает!
— Ладно врать-то. Во мне сто семьдесят два и в тебе, наверное, столько же.
Ленка, как была нагишом, соскочила с кровати, нашла на столе губную помаду и, подойдя к стене, старательно отмерила на светлых обоях мерку своего роста. Стриж с интересом наблюдал за ее действиями.
— Ну-ка, иди-иди, давай посмотрим, кто кого выше и на сколько.
Стриж, смеясь, встал с кровати и так же, не сильно стесняясь полного отсутствия какого-нибудь наряда, встал спиной к стене. Тут он долго дурачился, не давая Ленке произвести точные измерения: вставал на цыпочки, а то и подпрыгивал вверх. Перемазав вкривь и вкось всю стену губнушкой, она все-таки уловила момент и чиркнула метку его истинного роста.
— Ну, — восторженно закричала она, — смотри, видишь, я тебя выше!
— Разве на сантиметр-другой…
Стрижа вид голой Ленки, вся эта шутливая возня с нечаянными, но обжигающими прикосновениями, давно уже возбудили. Он притиснул девушку к стене и, прижимаясь к ее упругому телу, с улыбкой сказал:
— Ты не так мерила. И не там.
Она чуть вздрогнула, подняла и опустила свои руки на его плечи, обвила их кольцом. Он еще раз удивился, как легко и быстро Ленка загорается страстью. И прежде чем приникнуть к ее губам в долгом поцелуе, шепнул ей на ухо:
— Вот за что я люблю высоких женщин.
Сквозь пелену страсти в ее глазах мелькнула искорка торжества, и губы, барометр ее настроения, сложились в победную усмешку, но губы Стрижа и поднимавшаяся волна желания заставили забыть ее обо всем, кроме любви.
8
Среди ночи его разбудило осторожное движение ее холодного тела.
— Ты чего? — спросонья, еле оторвав голову от подушки, спросил Стриж.
— Спи, я к матери поднималась, — объяснила Лена.
Стриж уловил слабый запах табака.
— И курила, — закончил он речь за нее.
— У тебя нюх как у собаки, я даже зубы почистила, все равно учуял!
Он засмеялся. Потом спросил:
— А бросить можешь?
— Не знаю. Стимул нужен.
— А что для тебя стимул?
Ленка помолчала несколько секунд.
— Не знаю, может быть, любовь. Все остальное как-то поблекло.
Анатолий, уловив по голосу, что задел что-то глубинное своим простым вопросом, отбросил сон. Лена, положив голову на его руку, продолжала:
— Денег не было, о деньгах мечтала. Сейчас деньги есть, а счастья нет. Друзья были, подруги. И этого лишилась. Вот и осталась одна надежда…
Стриж совсем проснулся. В полумраке Ленкиного лица не было видно. Вдруг он почувствовал что-то влажное на сгибе локтя и по вздрагивающим плечам понял, что она плачет. Черт, что за наказание! Каждый раз, сталкиваясь с женскими слезами, он терялся, не знал что делать, только внутри что-то начинало тяжело и мучительно болеть, словно невидимые жернова перемалывали в порошок и его душу.