Когда Равиль звонил в дверь Лене Филатовой, находившиеся под его началом ребята уже собирали информацию о Куприянове и Окороке – все, что только удастся раскопать. Незначительные на первый взгляд сведения могут дать почву для размышлений, тоненькая ниточка будет утолщаться и утолщаться, пока не превратится в мощный корабельный канат. Только ниточку надо вовремя заметить. Именно за это Туманов и платил Кильдееву.

Равиль уже выяснил: Жировецкого опознала мать. Павел Владиленович жил один, мать с отчимом и младшей сестрой – отдельно. Мать рыдала над телом убитого сына очень правдоподобно, как сказал ему знакомый санитар из морга, находящийся на дотации Туманова и К°. Санитар добавил, что, даже несмотря на искаженное смертью лицо, было заметно внешнее сходство между матерью и сыном. Однако все равно следовало еще раз перепроверить все при помощи Ленки, а для этого требовалось достать для нее фотографии. Лене Татарин доверял гораздо больше.

Вторую группу своих ребят Равиль нацелил на Святослава Седых – его телефон был внесен в память электронной записной книжки Юханссона, и он работал вместе с убитым Павлом Жировецким. Вечером Кильдеев ожидал получить первый отчет.

– Проходите, дядя Равиль, – пригласил Вовчик. – Мама одевается.

– Привет! – вышла из комнаты Лена. – Как жизнь? Регулярная?

– Регулярная, – кивнул Равиль с улыбкой. – Вот если бы еще тебя в график включить…

– А у меня свой график напряженный, – усмехнулась Лена. – Начальство совсем не оставляет времени на личную жизнь.

Кильдеев с Леной всегда шутили при встрече, но еще ни разу в постель не ложились; и, как предполагали оба, в обозримом будущем этого не могло случиться: обоим не хотелось смешивать личную жизнь с работой. Да и особой страсти не проявлялось. Их устраивала дружба и полное взаимное доверие.

– Здравствуйте, Равиль, – вышла из комнаты и тетя Люся. – Вы моих и домой привезете?

– Доставлю в целости и сохранности. Под расписку передам.

– А акт сдачи-приемки на нас с мамой оформлять будем? – спросил Вовчик.

Равиль с удивлением посмотрел на мальчика и поинтересовался, где это он такие слова выучил. Кильдеев-то в его годы только мяч во дворе гонял да из рогатки стрелял.

– У них теперь не мячи и рогатки, а приставки и компьютеры, – пояснила тетя Люся. – Я его на улицу все время гоню, чтобы хоть воздухом подышал, а он только и делает, что глаза себе портит за экраном. То в какие-то игры идиотские играет, то смотрит фильмы про всяких суперменов. И зачем только мать ему компьютер купила?

– Бабушка, мы живем в другом веке, – изрек девятилетний Вовчик с серьезнейшим видом. – В веке компьютеризации.

Равиль усмехнулся.

– Лучше бы на воздухе побольше времени проводил, – заметила бабушка.

– Завтра поедем на лыжах кататься, – сказала Лена. – Снегу-то много навалило. За городом еще не успел растаять.

– Ура! – закричал Вовчик.

– Так, одевайся быстрее, а то дядя Равиль нас уже давно ждет, – велела Лена сыну.

Вовчик и Лена поцеловали тетю Люсю, заявившую, что без них «хоть отдохнет от этого вечного шума», который устраивают в квартире Лена с Вовчиком, и спокойно почитает последний роман Даниэлы Стил.

Вовчик устроился на заднем сиденье с очередной непонятной бабушке игрушкой. Лена села на переднее пассажирское место. Равиль уселся за руль.

– На Ваську? [1] – спросил Равиль.

Лена кивнула. Вера сказала ей, что живет в двух остановках от метро «Приморская», если добираться общественным транспортом.

Выехав из двора, Кильдеев повернулся к Лене.

– Давай начинай. Все подробно, с мельчайшими деталями. Что видела, что слышала, что думаешь. Со всеми комментариями. Путь неблизкий.

– Ты пишешь? – спросила Лена.

Равиль покачал головой.

– В своей машине не держу записывающих устройств. Честное пионерское. Да и чего мне тебя-то писать? Если что – всегда уточню.

Лена снова рассказала о своем путешествии из Москвы в Питер. Рассказывала долго, Равиль не перебивал.

Когда закончила, Кильдеев спросил, уверена ли она, что этого Жировецкого при жизни никогда не видела.

Лена сказала, что уверена. У нее прекрасная зрительная память, насколько известно Равилю. А попутчика Сережу – доводилось. Его физиономия сразу же показалась ей знакомой, только она никак вспомнить не могла, где именно с ним пересекалась. Потом шеф ее несколько ошарашил, когда сказал, что это заместитель Окорока.

– Интересное совпаденьице, не правда ли?

– Да уж, – кивнула Лена. – А зачем Куприянова в Москву носило, ты не выяснял?

Носило его на выставку оборудования. И такая выставка действительно проводилась. Сергей давно планировал эту поездку.

Лена молчала, глядя на серую ленту шоссе, покрытую в некоторых местах льдом. Потом повернулась к Кильдееву и заявила:

– Сейчас я думаю, что этот Сергей Викторович вел себя… уж больно спокойно. Я – человек ко всему привычный. Да, конечно, раньше на меня трупы сверху не падали, но я не склонна к истерикам. Правда, когда видишь лицо мертвеца, ножевую рану в области сердца… – Лену передернуло. – В общем, приятного мало. Ты сидишь на полке, а он валяется на полу перед тобой, и тебе еще надо через него перебираться… Я инстинктивно заорала. От страха, от неожиданности. Потом, конечно, по большей части притворялась, но все равно было немного… страшно, пожалуй. Верка орала как резаная. Но она вообще, по-моему, женщина эмоциональная. А Сергей Викторович сидел спокойно. Свет зажег, говорил ровным тоном, словно ничего такого и не случилось.