Он запахнул плащ и, спокойно улыбаясь, направился к первосвященникам. Медленно и величественно, словно епископ, он спустился с горы, и паломники снова приветствовали его восторженными криками.

— Итак, святые отцы, — начал Йорген, — мир благополучно избавился от мошенника, а вы не менее благополучно избавились от своих грехов, и, надо сказать, гораздо более лёгким способом. А теперь вернёмся в собор. Дорогой тесть, где моя невеста?

— Я не скрою от вашего святейшества, — отвечал гроссмейстер с принуждённым поклоном, — что несколько минут назад мы получили весьма важные известия.

— Какие же именно? — осведомился Йорген, обводя святых отцов ангельски невинным, но твёрдым взглядом.

— Нам сообщили точные приметы Коронного вора.

— Но ведь мы его повесили, — мягко заметил святой.

— Во всяком случае, должны были повесить, — свирепо заявил гроссмейстер, глядя на носки своих башмаков. — К сожалению, мы повесили не того, кого следовало; однако теперь мы напали на след этого преступника и обнаружили, что всё это время он был гораздо ближе к нам, чем мы предполагали.

— То же самое приходило в голову и мне, дорогие мои первосвященники, — спокойно сказал святой. — Однако я боюсь, что до конца разобраться в этом деле будет гораздо труднее, чем кажется на первый взгляд.

— А может быть, всё-таки попробуем? — зловеще спросил гроссмейстер. — Начальник стражи курфюрста извещает нас, что Коронного вора можно узнать по красному солнцу на груди.

— И прекрасно, — весело сказал святой Йорген. — Значит, всех надо подвергнуть осмотру.

— Всех без исключения! — вставил казначей. Он никак не мог удержаться, хотя гроссмейстер всё время толкал его локтем.

— Разумеется, господин казначей! — любезно согласился святой. — И начнём сверху..

— С вашего святейшества! — пробурчал казначей, несмотря на предостережения гроссмейстера.

— Я весь к вашим услугам… дорогие господа первосвященники! — сказал святой так искренне и чистосердечно, что казначей разинул рот от изумления.

Гроссмейстер, который уже начал нервничать, поспешил прервать казначея:

— Однако подобный осмотр, вне всякого сомнения, оскорбил бы религиозные чувства нашего возлюбленного народа.

— Возможно, — улыбнулся святой Йорген.

— И мы полагаем, что своим незамедлительным отбытием из города ваше святейшество могло бы избавить нас от столь тягостной необходимости… до того, как сюда прибудут стражники курфюрста… мы ждём их сегодня вечером.

— Дорогие мои первосвященники! — святой Йорген говорил с необыкновенной сердечностью в голосе. — Как ни горько мне расставаться с моим достойным и верным капитулом и вновь покидать родной город, куда я вернулся после трёхсотлетнего отсутствия, я всё же не могу не пойти навстречу пожеланиям моего дорогого тестя и гроссмейстера… Подразумевается, если мне будет выдан вполне надёжный паспорт, ибо, к сожалению, у нас нет никакой уверенности в том, что стражники курфюрста отнесутся к трёхсотлетнему святому с таким же высоким доверием, какое ему было оказано в Йоргенстаде.

— Господин секретарь, — сказал гроссмейстер, — не угодно ли вам приготовить такой паспорт. На чьё имя, ваше святейшество?

— На имя графа Микаэля фон Темпельхейма.

— Пишите, — приказал гроссмейстер, побагровев от ярости.

— Кроме того, я выражаю надежду, что, провожая меня, вы воздадите мне все почести, подобающие моему высокому сану.

— Разумеется.

— Пушечный салют…

— Несомненно.

— Духовой оркестр и звон колоколов…

— Ничего нет проще.

— Далее, вы предоставите в моё распоряжение большую соборную карету, запряжённую четырьмя соборными быками.

— Пишите, господин секретарь, — сказал гроссмейстер. Он пылал, кипел и дрожал от гнева.

— Провизии на неделю!

— Пишите.

— Семь окороков. Четырнадцать хлебов. Три круга сыра, в том числе один круг копчёного, который мне особенно понравился.

— Пишите.

— Бочку моего бесподобного соборного вина.

Святой капитул окаменел.

— Затем плащи и ковры. Вы согласитесь, что без этого мне в дороге не обойтись?

— Вы записали, господин секретарь?

— На покрытие дорожных расходов я беру из моих соборных сбережений оба бочонка с золотом.

Капитул содрогнулся, однако святой Йорген спокойно посмотрел на всех и добавил:

— Так что потрудитесь, господин казначей, списать оба бочонка в расход, и сделайте соответствующую отметку в соборных ведомостях, которые я имел удовольствие просмотреть сегодня утром.