Наступила тишина, пока оба они пили, глядя в пространство. Я хотел узнать все подробнее, но вопрос был явно больной.

— На самом деле, — тихо сказал Сим, — я слышал, что его не выпускали из Череповки. Я слышал, он сбежал.

— Ни один стоящий арканист не будет сидеть в камере, — сказал я. — Это неудивительно.

— А ты там когда-нибудь был? — спросил Симмон. — Она построена специально для того, чтобы держать арканистов под замком. Вся из сетчатого камня, стража у дверей и окон. — Он потряс головой. — Я не представляю, как оттуда можно выбраться, даже магистру.

— Все это в стороне от темы, — твердо сказал Вилем, возвращая нас к разговору о магистрах. — Килвин позвал тебя в артную. Произвести на него впечатление — твой лучший шанс стать ре'ларом. — Он посмотрел на меня и на Симмона. — Согласны?

— Согласен, — сказал Симмон.

Я кивнул, но колесики в моей голове продолжали крутиться. Я думал о Таборлине Великом, который знал имена всех вещей. Я думал о легендах, рассказанных Скарпи в Тарбеане. Он не упоминал арканистов, только именователей.

И я думал об Элодине, магистре имен, и о том, как бы найти к нему подход.

По жесту Квоута Хронист вытер кончик пера и размял руку. Баст с наслаждением потянулся, сложив руки над спинкой стула.

— Я уже и забыл, как быстро все это произошло, — задумчиво сказал Квоут. — Возможно, то были первые истории, которые стали обо мне рассказывать.

— Их до сих пор рассказывают в Университете, — уверил его Хронист. — Я слышал три различные версии о лекции, которую ты прочел. И о порке тоже. Тогда тебя и начали называть Квоутом Бескровным?

Квоут кивнул:

— Возможно.

— Если уже можно задавать вопросы. Реши, — робко начал Баст, — я все удивляюсь: почему ты не стал искать Скарпи?

— А что я мог сделать, Баст? Вымазать лицо сажей и разыграть дерзкое ночное спасение? — Квоут издал короткий невеселый смешок. — Его забрали за ересь. Все, что я мог, — это надеяться, что у него действительно есть друзья в церкви.

Квоут набрал побольше воздуха и резко выдохнул:

— Но самая простая причина — пожалуй, самая никудышная. Она такова: я жил не в сказке.

— Кажется, я не понимаю тебя, Реши, — смущенно сказал Баст.

— Вспомни все истории, которые ты слышал, Баст. Вот маленький мальчик, главный герой. Его родителей убили. Он отправляется мстить. Что происходит дальше?

Баст задумался, озадаченный. Вместо него на вопрос ответил Хронист:

— Он находит помощь: умную говорящую белку, старого пьянчугу-мечника, сумасшедшего отшельника в лесах — что-нибудь в этом роде.

Квоут кивнул:

— Именно! Он находит сумасшедшего отшельника в лесах, показывает себя достойным тайных знаний и выучивает имена всех вещей, совсем как Таборлин Великий. Затем, овладев этой могущественной магией, что он делает?

Хронист пожал плечами:

— Находит злодеев и убивает их.

— Конечно, — торжественно сказал Квоут. — Чисто, быстро и просто — как вранье. Мы знаем, чем все закончится, еще до начала. Вот почему истории так действуют на нас: они дают ясность и простоту, которых не хватает в реальной жизни.

Квоут откинулся на спинку стула.

— Если бы это была какая-нибудь трактирная сказка, вся состоящая из полуправды и бессмысленных приключений, я бы рассказал вам, как все время в Университете проводил в усердном усвоении знаний. Я бы выучил вечно изменчивое имя ветра, поехал и свершил свою месть чандрианам, — Квоут резко стиснул пальцы. — Вот так просто. Это сойдет для развлекательной истории, но не будет правдой. А правда такова: я оплакивал смерть родителей в течение трех лет, и острая боль выцвела до тупой и ноющей.

Квоут успокаивающе махнул рукой и натянуто улыбнулся.

— Я не буду вам лгать. Бывали времена, когда я лежал ночами без сна, отчаянно одинокий, на своей узкой койке в гнездах, — времена, когда меня поражала печаль столь бесконечная, что я думал, она меня поглотит. Бывали времена, когда я видел мать с ребенком на руках или отца, смеющегося вместе с сыном, и гнев, горячий и яростный, вспыхивал во мне при воспоминании о крови и запахе паленого волоса.

Квоут пожал плечами.

— Но я думал не только о мести. У меня были серьезные препятствия, которые приходилось постоянно преодолевать. Моя бедность. Мое низкое происхождение. Враги, которых я завел в Университете и которые представляли для меня большую опасность, чем любой из чандриан.

Он показал Хронисту снова взяться за перо.

— Но нет дыма без огня, и даже самые нелепые и фантастические истории содержат семена правды, потому что я нашел нечто очень похожее на сумасшедшего отшельника в лесах, — Квоут улыбнулся. — И еще я твердо намеревался узнать имя ветра.