– Если… это и есть старое поместье Дюпонов, то где же тогда тот старый, прелестный дом в стиле короля Георга, который я помню?

– Исчез, дорогая, – ответила Анук, – исчез, как исчезает в жизни все хорошее.

– Но… но это! – выдавила Лидия. – Анук, почему ты нас не предупредила?

Это, как-то затерявшись в дюнах, являло собой чудовищно-гротескный, площадью около четырех тысяч квадратных метров замок в худшем стиле Беверли-Хиллз: верх заканчивался идиотски уродливыми башенками, напоминавшими ведьмин колпак, и угловыми башнями вперемешку с покатыми темными крышами мансард. Впечатление усугублялось тем, что все это, казалось, не вырастало из земли, а наоборот, как бы стремясь затаиться, врастало в нее, отбрасывая зловещие тени.

И оно было большим, потому что для нуворишей „больше" не означает вульгарно, „больше" означает лучше.

„Роллс-ройс" медленно полз по песчаным наносам, засыпавшим гравиевую дорожку. Бу Бу вымолвила глухим голосом:

– Не хватает еще карусели с горкой.

– Не огорчайся так, дорогая! Подумай о том, что тебе предстоит! Сколько демонстрационных домов, находящихся в таком, так сказать, сыром незаконченном виде ты привела в порядок в своей жизни!

– Незаконченном? – насторожилась Лидия. – А насколько незаконченном?

– Да, именно? – поддакнула Бу Бу.

– Ну в самом деле, дорогие мои, перестаньте!

Не хватает только крепостного рва, подумала Лидия, чувствуя, как на нее накатывают отвращение и тупая ноющая боль. Нет, я не смогу выйти. Но ров сюда бы подошел, и темница. Точно, темница. А может, она тут была, и Анук также предусмотрительно не упомянула о ней? Ну нет, не может быть. А что, если?..

– А здесь, случайно, нет темницы? – поинтересовалась она, выковыривая из глаза песчинку.

– Кто знает? – прощебетала Анук. – Похоже, все остальное на месте.

– Интересно, сколько же здесь комнат? – ужаснувшись, подумала вслух Лидия.

– Достаточно, поэтому не понадобится ни разыгрывать лотерею, ни тянуть спички, ни составлять списки дизайнеров, чтобы дать им возможность продемонстрировать свой талант, – ядовито вставила Бу Бу. – Места хватит для всех декораторов Восточного побережья.

– Это, по крайней мере, объясняет одно, – мрачно заметила Лидия, обращаясь к Анук. – Теперь я понимаю, почему ты вдруг так онемела, когда я спрашивала тебя, какой именно дом выбрало правление благотворительного комитета. – И она повернулась к Бу Бу. – О, Бу Бу! – взвыла она. – Нас действительно использовали! Нас заманили, чтобы взвалить ответственность за эту уродину!

– А мы-то вообразили, что это лакомый кусочек! Да нас просто надули, – проворчала в свою очередь Бу Бу.

– Надули? – словно эхо, подхватила Анук, сдвигая очки на лоб. – Возможно, я забыла упомянуть, о каком именно доме на Мэдоу-лейн идет речь, но… „надуть"? Ну, это уж слишком, мои дорогие! Не кажется ли вам, что вы немного… преувеличиваете?

– Ты согрешила уже тем, что не сказала, а если это не надувательство, то тогда что же? – огрызнулась Лидия. – Единственное, что ты сказала, что это дом на Мэдоу-лейн и что он продается.

– Но он действительно продается! – промурлыкала Анук.

– Он продается с тех пор, как город пытается от него избавиться! – быстро возразила Лидия.

И они с Бу Бу уставились на ненавистный объект.

– О, Лидия! – простонала Бу Бу.

– О, Бу Бу! – простонала в ответ Лидия.

– Мы не можем!

– Это ниже нашего достоинства!

Анук подняла красивые брови.

– Ну, хорошо, хорошо, дорогие мои, успокойтесь. Просто думайте об этом как об очередном… испытании.

– Я предпочитаю вообще не думать о нем, – презрительно фыркнула Бу Бу.

– Тогда думайте о том, какому полезному делу он послужит.

– Мы стараемся, поверь мне. А то бы нас здесь давно уже не было.

Но Анук не унималась.

– Лидия, Бу Бу. Вы обе, так же как и я, прекрасно понимаете, что после реставрации дом соберет не только десятки тысяч долларов на очень нужное дело, это акт благотворительности, но также даст многим молодым и неизвестным дизайнерам первую возможность заявить о себе, а первая возможность – это все! Я уж не говорю о дизайнерах с именем, они еще в очереди будут стоять, чтобы продемонстрировать свои таланты.

– Ах, в очереди стоять? – спросила Лидия с наигранным унынием. – Или бегать за нами с метлой?

– Какое необычное чувство юмора. – Анук сурово посмотрела на нее. – Просто помните, дорогие мои, за этим стоит очень доброе дело. Подумайте об этих несчастных невинных детях, родившихся со СПИДом. Именно для этого и собирают деньги.

– Она хочет, чтобы мы чувствовали себя виноватыми, – вздохнула Лидия.

– И травит душу, думает, что поможет, – согласилась Бу Бу.

– И ей это удается, – еще раз вздохнула Лидия. – Черт!