–  О-о, не говори так. Царь - он царь. Как без царя? Кто скажет, как народу жить? Кто править будет?

–  Сами, Федя. Люди изберут достойных, грамотных, смышленых. Они соберутся и придумают новые законы. По тем законам и станем жить. Ты-то согласен - что люди у нас не глупее царя?

–  Не знаю. Надо подумать.

–  А подумай.

–  Я подумаю, Илья.
– Подумай, подумай. И то прикинь, как это так - один человек стоит надо всеми. Над миллионами стоит. И его слово самое умное, что бы он ни сказал. И что ни прикажет, все должны делать. И при этом еще славу царю поют: боже, царя храни… И сколько веков, Федя, такой порядок живет? Всем кажется, будто никакого другого порядка и быть не может. А он может быть, другой. Сначала это понимает немного людей, совсем немного. А потом и весь народ поймет. Надо только людям…

–  Глаза открыть?

–  Во-во. Этим моя партия и занимается.

Беседовали таким вот образом Федя с Ильей по вечерам, пока отдыхали от шеста и весел. Илья рассказывал, а Федя внимательно слушал, изумляясь новым мыслям, которые появлялись в его голове. Если бы не эта случайная встреча, никогда, может, не пришли бы к нему эти мысли, от которых то горячая кровь приливала к щекам, то колючие мурашки страха по спине пробегали. Федора одолевали вопросы, он медленно формировал их на русском языке, чтобы Илья сразу понял его, спрашивал, потом долго молчал, переваривая ответы.

–  Ты вот сказал, как царя скинете, изберете народом править самых что ни на есть разумных. Вместо, значит, царя-батюшки?

–  Именно так, Федя.

–  А где ж вы их искать станете?

–  А всюду умные люди есть, Федя. Вот в вашей деревне кого люди считают самым опытным, справедливым?

–  В нашей? В Изъядоре, что ли?

–  В вашей, в вашей.

–  Да моего батю,- почти не колеблясь, сказал Федя.

–  Вот видишь,- заулыбался Илья.- В вашей деревне и искать долго не надо. Люди знают. Так и в других местах, Федя. Изберут, и станет твой батя с другими такими же достойными людьми придумывать новые законы, для всех справедливые.

–  Нашего батяню, таежного охотника, в Питер позовут законы придумывать…- Федя от души расхохотался, таким смешным ему показалось все это.

Но, отсмеявшись, он посерьезнел. Смех выглядел каким-то неуважением к отцу. А отца Федя и уважал и побаивался. Он помолчал, потом сказал Илье:

–  Вообще-то оно конечно… Если моего батю изберут, он ведь худого закона не выдумает…

–  Вот видишь, и ты поверил, что такое возможно.

–  Поверить-то поверил, а мудрено это все. А уж что возможно такое - это вилами по воде…

–  Пока - да, Федя, пока - вилами. А поживем - увидим, кто будет окончательно прав.

–  Ну и какой закон самый нужный, Илья? Какого не хватает?

–  Надо, Федя, чтобы не было, как сейчас: один очень богатый, а другой очень бедный. Надо, чтобы никто не мог жить за счет другого. Согласен?

–  Я не знаю… У нас все одинаковые. А кто усердно работает, кому фартит в лесу, тот и богаче. Ну, конечно, и в лесу побегать надо. А не побегаешь, так живо на пихтовую кору сядешь. Заместо хлеба. У нас ведь ого как поворачиваться надо, чтобы жить по-людски… Белка сама в лузан не заскочит.

–  Вот и давай копнем поглубже. Вы добычу свою кому отдаете?

–  Больше купцу из Кыръядина, Якову Андреичу, продаем. Он раньше всех, по первопутку, приезжает. Да и весной, пока дорога держит. Он пушнину скупает и товар разный привозит: ну, дробь, порох, чай-сахар и другое всякое. Еще чердынский купец Попов бывает…

–  За одну беличью шкуру сколько купцы платят?

–  Яков Андреич - тот по десять копеек за лучшую, а чердынский Попов - тот даже двенадцать дает.

–  Ну вот, вам по гривеннику за шкурку, а сами увезут и продадут вдвое дороже. Сколько белок за сезон настреляете?

–  Год на год не приходится. Когда шишек в лесу богато, то мы с батей раз аж девятьсот с лишком продали. Правда, и ходили-то за Урал.

–  Ну вот и посчитай: купец только ваших белок продал на сто восемьдесят рублей, если не более, а вам заплатил девяносто. А вторые девяносто, вами же заработанные,- прикарманил. По парме день-деньской не бродил, а вашим горбом нажил. А сколько охотников продает ему свою добычу? И, наверное, не только беличьи шкурки.

–  Не только, да. Мы ему всю добычу приносим. В тот удачный год нам еще три лисы попало, шесть куниц. Зайцев много… хороший год был.

–  Вот купец и богатеет на вашем поту. Понял - как?

–  Понял, Илья. Как не понять. Но ведь и у него свои хлопоты. Сохранить шкурки надо. Привезти в город в большой - надо. Продать там - опять надо. Это его дела купеческие, Илья. Вот если б я сам все устряпал, тогда бы и барыш мой…

–  Дела, говоришь? Да уж, дела. Ты сравни, Федор, ваши труды в лесу, за гривенник шкурка, и его, купеческие, когда готовую шкурку на воз положил, в город привез и гот же гривенник барыша получил… Сравни, и поймешь, чей гривенник потом пахнет, а чей сам в карман катит…