–  Греби побыстрей, а шест давай мне. Я сам буду толкаться.

Сказал он наполовину по-русски, наполовину по-коми, мастеровой не сразу разобрался, что к чему. Пришлось Феде показать, как правильно загребать одним веслом, чтобы лодку не уводило в сторону. Русский понял, кивнул, протянул Феде шест.

–  На. По-русски это шест.

А сам взял весло и тут же, приседая от усилия, начал широко грести. Поднял голову, улыбнулся:

–  А зовут меня Ильей. Илья!- И он стукнул кулаком в грудь.

–  Понял…- Федя привычным движением втыкал шест в воду, лодка полетела заметно быстрее.- А меня зовут Миш Педе… ну, Федя, сын Микаила, да?

–  Федя, значит, Михайлович, aгa. Вот и познакомились. Давай, друг Федя, нажимай. Ежели поймают - несдобровать обоим.

–  Нее, не поймают. Теперя бежим,- сказал Федя, уже уверенный в том, что они уйдут, только бы через плес перескочить впереди погони. Но лодку все же направил поближе к тому берегу, с которого преследования ожидал меньше. Начался небольшой перекат. Зеркальная гладь плеса в самой середине реки кончалась острым треугольником, и сразу за ним вода стала кипеть, как в котле над жарким костром. Острие треугольника указывало на фарватер. Когда лодка, нырнув носом в кипящую воду, выскочила на пенящиеся волны, Федя оглянулся.

–  На берегу - никого! Э-эк!- Он сорвал с себя войлочную шляпу и сунул ее под сиденье лодки. Толкался с таким остервенением, что волосы на голове успели взмокнуть. И он время от времени взматывал головой, откидывая мокрые пряди назад. Ивовые кусты на берегу так и мелькали - славную скорость набрали они с мастеровым; тот греб и греб, без устали, словно всю жизнь только этим и занимался. Перерыв Илья сделал, только чтобы скинуть пиджак, потом сбросил картуз. Но вскоре весло ударилось о донные камни, и он тоже стал толкаться, как и Федя.

Федор еще вчера отметил: от устья Ухты перекат за перекатом, такая норовистая речка… И по Ижме перекатов хватает, но не сплошные же, как здесь. А сегодня, уходя от погони, он все простил этой речке и даже радовался, что она, как необъезженный жеребец, несет и несет их лодку вниз.

Но, размышлял про себя Федор, если их несет вихрем, то и погоню тоже. Значит, кто окажется сильнее, тот и победит. Значит, никакого себе послабления. По крайней мере, до Уквавома… А там видно будет…

Теперь Федор отталкивался не спеша, но со всею возможною силой, заставляя лодку вспенивать носом буруны. Вытащит шест из воды и далеко вперед ловко воткнет его снова в воду, направляя лодку, сравняется с шестом и с силой оттолкнется… Так и плыли. А тем временем Федор пытался оценить случившееся. Здесь они вырвались, ушли. А что дальше? Он, само собой, домой направится. Никто не знает его имени и откуда он, никто его искать не станет. А Илья куда? Ну, попали в переплет, надо же так… Из винтовок по ним лупили, охоту устроили. Спасибо, не убили. И за что? Солдату концом шеста слегка попало? Так ведь он сам, первый полез… Кости, что ли, ему перебили? Винтовкой начал человеку грозить. Совсем дурной. И опять же -

«морда» - сказал. Разве так шутят?

Федя снова вскипел от негодования и с такой злостью толканулся, чуть шест не сломал. У Ильи рубаха на спине почернела от ворота до ремня. Он и сам чувствовал, как пот течет по ложбинке позвоночника. Да и неудивительно, солнце успело скатиться вниз, к горизонту, а они гребут и гребут, и толкаются без передыху. К тому же солнце то со спины, то с левого бока печет, крутится лодка по извивам реки. Как бы хорошо, как славно было спускаться по гребням перекатов, сидя на корме и любуясь веселыми берегами. Если бы не этот дурной солдатик… А теперь-то как? Этот вопрос Илья задавал себе не единожды, но ответа пока не нашел. В Уквавоме им ночевать нельзя. Догнать не догнали, а искать, наверное, будут. Туда в первую очередь и приплывут. Солнце уже спряталось за леса, лишь кое-где закатное золото освещало высокие берега. Вскоре впереди раздался лай собак. Илья перестал грести, прислушался. Задумчиво сказал, повернувшись к Феде:

–  Это, я думаю, деревня Уквавом. Нам туда нельзя заходить, Федор Михайлович. Как полагаешь?

–  Да, Уквавом… Надо верк Изъва катны, сразу правый.- Федя махнул рукой вправо. Вообще-то русских слов он знает много, три года учился в приходской школе, читает быстро и пишет красиво. А вот говорить с русским человеком, оказывается, совсем нелегко. И вроде бы знаешь слово, но как понадобится, ни за что не найдешь, будто проваливается оно куда-то, и вместо русского свое, привычное, коми лезет, вот и получается такая мешанина, что сам себя с трудом разбираешь…

Понимать-то он почти все понимает, а вот сказать связно, толково - не получается. Или потому, что говорить по-русски редко приходится? Или стесняется он незнакомого человека и потому язык заплетается? План в голове у него уже есть, и надо бы Илье рассказать. Здесь, в Уквавоме, не останавливаться, а сразу повернуть вверх по Ижме, чтобы даже жители Уквавома их не заметили: не было, не проплывали такие. Подняться до устья Айювы и свернуть туда, поискать место для отдыха. Неподалеку от устья должны быть шалаши или охотничьи избушки местных рыбаков-охотников. Летом они свободны. Там и передохнуть, и сообразить, куда двигаться дальше.

Вдалеке, на фоне вечернего заката, заблестело широкое серебро реки: Федя понял, что это уже Ижма, и направил лодку ближе к правому берегу. Быстрое течение Ухты высокими гребнями пробивалось до самой середины Ижмы, и уже там смирялась Ухта с новой участью и становилась Ижмой. Федя повернул с прежнего фарватера на тихую воду Ижмы, лодка сразу же скребанула днищем по песчаному дну и застряла. Федя выскочил, начал стаскивать лодку с мели. Вот она снова закачалась на мелкой волне; Федя, перебирая руками борт, подтолкнул ее вперед и осторожно забрался на свое место. Там, у воды, где стояли лодки деревенских жителей, никого не было. Скоро и лай собак в деревне затих, царственную тишину окрестности нарушали лишь ласковый плеск воды о нос и борта лодки да звяканье окованного железом шеста о речные камни. Федя заметил, как неловок Илья, когда надо держать лодку против течения. Как толкнется раз, так и развернет лодку от берега на середину реки. И Феде приходилось половину усилий тратить, чтобы выправить лодку. Так-то плыть, виляя влево-вправо,- вдвое дальше выйдет. А им еще охо-хо сколько подыматься. И он решил показать Илье, как правильно держать против течения.