Софи выполняла свой долг, оставаясь сидеть в самом дальнем углу, очевидно, поглощенная книгой. Феба делала все, что могла, чтобы казаться заинтересованной и вежливой, но ее мысли вращались только вокруг одного человека.

– Лорд Рафаэль Марбрук!

Рэйф. Глаза Фебы распахнулись, ее настроение немедленно поднялось, словно парус наполнился ветром.

Он стоял в дверях, высокий, смуглый, широкоплечий… и прекрасный. Комната сразу же сделалась меньше и показалась пустой, как будто все другие джентльмены были всего лишь бликами на воде рядом с той основательной мужественностью, которую он излучал.

Рейф был одет в темные тона – почти траурно-черные – и его лицо было совершенно невыразительным, словно он скорее хотел бы быть где-нибудь в другом месте в мире, чем в своей собственной гостиной.

Нет – в гостиной своего брата. Феба знала, что беспокоило его, хотя он не говорил ей ни о чем таком. Как она могла это узнать? Как она могла узнать, что он заставил себя прийти сюда, что он намеревается уйти сразу же, как появится возможность, и что, вопреки всему этому, он не способен оставаться вдалеке?

Потому что именно это она ощущала сама. Единственная причина, по которой Феба на самом деле была здесь, а не пряталась в уединенной комнате для гостей, была той, что где-то глубоко внутри она надеялась хотя бы мельком увидеть его сегодня.

Рейф отвел взгляд, и их связь оборвалась, оставив Фебу чувствовать себя странно и немного глупо. Что за мир фантазий она построила вокруг лорда Марбрука!

Судя по мечтательному выражению на лицах других молодых леди в комнате – кроме Софи, которая смотрела в окно, и Дейдре, слишком прагматичной, чтобы грезить – лорд Марбрук, очевидно, влиял таким же образом на всех женщин, включая нескольких пожилых компаньонок… некоторые из них строили глазки молодому человеку.

Рейф устроился возле камина, упираясь одним локтем в каминную полку, и начал обмениваться немногословными замечаниями с несколькими самыми высокородными джентльменами в комнате. Он одарил приятными комплиментами самых ближних к нему леди, совместно поприветствовал Дейдре, Софи и Фебу, и, очевидно, посчитал, что ему самое время уходить через четырнадцать с половиной минут после своего появления.

Когда он повернулся, Феба получила возможность насладиться вторым своим любимым видом – уступающим только возможности смотреть ему в глаза – сокращающимися мышцами его мускулистых ягодиц во время ходьбы.

Восхитительно.

– О, мисс Милбери, тогда я полагаю, это превосходно, что братья выглядят так одинаково. Думаю, что у вашего жениха есть такой же, – громко провозгласила одна молодая женщина с вибрирующим смехом.

Феба застыла. О нет! О, черт! Она сказала это вслух – пока с тоской смотрела на зад Марбрука – в комнате, полной самопровозглашенных умников, которые испытывали совсем не крошечную зависть к социальным достижениям Мэри-Мышки.

– Не позволяйте ей выйти сухой из воды, Фе… мисс Милбери. – Это теплый голос Марбрука проговорил ей на ухо. – Вперед.

Он вернулся к группе дам, сидящих рядом с ней на диване как раз тогда, когда Феба обнаружила себя на острие вызова некой леди из общества. Феба не посмотрела – не могла посмотреть – на него, но она ощущала тепло его тела, как струящаяся от него сила проникает в нее.

– Задайте ей перцу, – прошептал он.

– Полагаю, – услышала она свой собственный громкий голос, – это верно, что я – в отличие от некоторых – помолвлена. – Феба знала, что теперь нужно делать. Она одарила всех присутствующих озорной улыбкой. – Однако во время последней проверки я убедилась, что пока еще не умерла.

Смех эхом прокатился по комнате. Мэри-мышь или маркиза – в любом случае она заработала очко, и все знали это. Девушка, задавшая вопрос, подумала и легко отнеслась к этим словам. Ее веки слегка опустились, признавая достойного противника, а затем она вернулась к праздному кокетничанью с несколькими мужчинами, которые не попали в рабы к Дейдре.

Феба сделала глубокий вдох, а затем повернулась, чтобы поблагодарить Марбрука за его поддержку. Место рядом с ней было пустым. Она посмотрела в сторону двери, только для того, чтобы увидеть широкую спину Рейфа, покидающего комнату.

Все посетители отбыли, и слуги приводили в порядок официальную переднюю гостиную, очищая прекрасную мебель от рассыпавшихся крошек от кексов и пятен от пролившегося чая. Рейф прошел мимо комнаты, невольно улыбнувшись сам себе, когда подумал о том, как Феба немного раньше сразила свою противницу.

Если кто-то отважился бы углубиться подальше в дом, то нашел бы другие, более комфортабельные комнаты, которые визитеры редко посещали. Для Рейфа переполненная мебелью семейная гостиная Брук-Хауса никогда еще не выглядела так привлекательно.