Нет, этого я пока не знаю и вообще не знаю, что мне ответить ей на это.

— Это ужасно, — повторяю я.

Но Аннабел, кажется, не собирается развивать эту тему.

— Может, закрыть окно? — предлагаю я, когда несколько зеленых листьев срываются и падают, кружась, ей на колени.

Она улыбается:

— Ты такая заботливая. Неудивительно, что на работе тебя все любят.

— Да никто меня там не любит! Лиллиан рано или поздно узнает про ту заметку в «Наблюдателе» обо мне и Джеймсе и захочет убить меня. Алексе уже не терпится это сделать, а Рэйчел и Нина терпят меня только потому, что им это выгодно.

Аннабел пожимает плечами:

— Новости в Интернете меняются очень быстро. Если Лиллиан этого до сих пор не видела, может быть, тебе удастся избежать неприятностей. А пока она тебя любит. С Алексой, я согласна, непросто, она иногда несносна. А Рэйчел и Нина вообще не в счет. У них нет необходимых качеств.

— Как это? Они богаты, и у них большие связи. Рэйчел умная, Нина красивая и стильная.

— В конце концов, ты это поймешь. Поверь мне, ладно?

— Возможно, им просто не хватает опыта… — Я на время умолкаю. — Черт возьми!

Мы добрались до места.

Двести лет назад это, вероятно, был симпатичный деревянный фермерский домик, распространенный в Новой Англии. Теперь это развалина с выбитыми окнами и разрушенным фундаментом. То, что когда-то было полями, заросло бурьяном и чертополохом, напоминая теперь кружево эпохи королевы Анны. Я выключаю двигатель. Жаркий воздух и гудение насекомых врываются в салон.

— Неужели это именно то, что имела в виду Алекса? — спрашиваю я.

— Бесподобно! — Аннабел выскакивает из машины и бежит к дому, прокладывая тропинку сквозь высокую траву.

Я медленно иду следом, со знанием дела щелкая цифровой фотокамерой. Жара и высокая жесткая трава — настоящий кошмар. Мои голые ноги немедленно начинают гореть, зудеть и чесаться. Это когда-то красивое место сейчас кажется жутким и определенно вызывает страх, если не сказать больше. Но я должна рассматривать его как фон для съемок девушек в роскошных нарядах. Это придаст особый шик гламурным снимкам. А Джада Дилан-Холл славится своей любовью к флористике. Интересно, что бы сказал по этому поводу Шейн…

Ближе к дому земля становится бугристой. Я спотыкаюсь на неровностях, думая о курганах и могильных холмиках.

— Аннабел? — Мой голос звучит испуганно.

Она зашла за дом. Я бросаюсь за ней через заросли травы, царапая свою и без того исколотую кожу.

Она стоит на краю чернеющей в земле дыры, заглядывая вниз.

— Аннабел! — громко кричу я.

Она поднимает на меня глаза и лучезарно улыбается.

— Это похоже на подвал, — говорит она. — Разве это не великолепно? Сфотографируй меня.

— Может, тебе лучше отойти немного от края? — нервно спрашиваю я. — Мне не хочется лезть туда за тобой.

— Кейт! — вскрикивает она. — У тебя кровь!

— Что? — Я смотрю на свои разодранные в кровь ноги.

— О, черт! Знаешь, в жару царапины кровоточат гораздо сильнее.

Аннабел смотрит на меня каким-то странным, остановившимся взглядом. На ее лице выражение нерешительности, будто она колеблется. Потом она, словно очнувшись, говорит:

— Дай мне камеру. Надо спешить, подходящее для съемок светлое время будет упущено.

* * *

Сжатые сроки, в которые я должна была подготовить свою первую колонку «Чистой одежды», были прекрасным оправданием, позволяющим мне покинуть компанию после обеда. Дэн его готовил, мы с ним с удовольствием поели, а Аннабел лишь повозила пищу по тарелке, но так и не съела ни кусочка. И хотя она была чрезвычайно мила и даже поведала мне по секрету бросающую в дрожь историю жизни девочки из богатой семьи, какая-то недосказанность заставляла меня сильно нервничать.

Дэн, с выражением легкого упрека на лице по поводу моего скверного настроения, отправился к своему другу Филу скоротать вечерок за покером. Я пыталась работать, в то время как Аннабел, плюхнувшись на диван в нашей берлоге, читала журнал конкурентов, поглядывая на зеркальную поверхность корпуса телевизора. Наконец она махнула рукой на спокойный домашний вечер и начала слать эсэмэски нашим сослуживцам.

— Они в «Смерть и K°». — Я знаю, что это модный ночной клуб Манхэттена. — Они интересуются, чем мы тут занимаемся. Что мне им ответить?