— С чего ты взяла?

— Мне так показалось.

Карина одиноко сидела в лодке с надписью «Чайка» на боку и пристально смотрела на рыбье серебристое тело реки. Распущенные волосы, как роскошная накидка, укрывали плечи и спину девушки. Легкий ветерок играл тонкими прядями, гнал по запятнанной желтыми листьями воде рябь. Струи тихонько пели, словно уговаривали утлое суденышко порвать ржавую цепь и уплыть.

По песку зашуршали быстрые шаги. Девушка оглянулась и встала. На берегу стоял крепкий мужчина лет сорока. С ленивым интересом он рассматривал черноволосую девушку.

— Наверное, ждете своего друга? Как ни странно, но мне тоже здесь назначено свидание.

— Не угадали, — Карина улыбалась насмешливо, — я жду здесь вас.

Мгновенно интересное лицо Григория утратило приветливое выражение. Взгляд налился холодом.

— Я — Корина Великоцкая.

— Понятно. Решили и меня тряхнуть, маленькая разбойница? А не боитесь, что я сейчас ментам звякну?

— Нет. А вы не боитесь, что мы вас тут пристрелим, а труп утопим подальше от берега?

Коротких довольно расхохотался, точно Карина удачно пошутила.

— Осадчему, я слышал, вы, искательница приключений, грозились яйца отстрелить. Но мне-то за что такая кара? Я вроде на ваши прелести не покушаюсь.

Карина покраснела от злости. Дурное предчувствие гаденько улыбнулось: неотстреленные осадчевские яйца будут преследовать тебя очень долго в виде поддевок и пошленьких анекдотиков.

— Где ты напакостил, это мы сейчас разберемся…

Коротких обернулся. Глядя на приближающегося Андрея, произнес:

— А вот и главное действующее лицо.

Григорий не испугался, не задергался, не спрятал усмешечку. И Карина пожалела, что отговорила Андрея появиться с пистолетом в руках.

— Вы что, ребята, в боевике сыграть решили?

— В фильме ужасов, — в тон ему ответил Андрей. — И у тебя там знаешь, какая роль? Покойника.

— Не пугай. Еще неизвестно, кому из нас первому венки будут заказывать, — ощерил зубы Коротких.

Андрей кивнул на лодку:

— Залазь.

Неохотно Григорий подчинился. Андрей засунул тонкую пластинку в замок, повернул туда-сюда, и тот, недовольно крякнув, открыл пасть.

Последовал новый приказ:

— Греби к вышке.

Коротких скривился. Однако, когда Андрей достал пушку, взялся за весла. Они, как живые, трепыхались в его холеных неумелых руках. Город медленно уплывал назад. По берегу тянулись дикие заросли желтушного ракитника. Время от времени кусты разбегались в стороны, и открывались малюсенькие пляжи, пустынные и печальные.

С каждым пройденным метром лицо Григория все больше темнело от усилий и ненависти.

Без сомнения, в душе он последними словами крыл парочку сумасшедших, собственную глупость и ползущую со скоростью улитки "Чайку".

Когда раздался приказ грести к берегу, Коротких уже изрядно взмок и запыхался. Опустив весла, Григорий быстро огляделся. По пожухлой травке бродили белые козы. Никто их не охранял.

— Хорошее местечко, правда? — кивнул Андрей на поднявшего хитрую морду козла. — Ты, конечно, прав: с Осадчим мы малость промахнулись. Зато с тобою славно получится. Никто ничего плохого и не заподозрит. Ну что? Имеет же человек право утопиться.

— Ты меня не пугай! — повторил Коротких и снова бросил загнанный взгляд на еле видную тропинку, бегущую от воды.

— Потому что после того, что ты сделал, можно только головой в воду.

— Да пошел ты!…

— И на одну мразь на земле станет меньше.

— Ха!

— Ты своего друга кинул.

Коротких подпрыгнул на сиденье и дернул полы темно-синего пиджака:

— Да хватит театральщины!

— Ты обычный мокрушник!

— Я?! Да я всегда говорил: дружба дружбой.

А деньги врозь. И Лорик это отлично знала!

Механически Карина отметила, что Коротких назвал зеленоглазую женщину так же, как рыжая стерва, подсказавшая им телефончик друга Григория.

— Я просто повторил ей то же самое: в долг не даю!

Андрей медленно произнес:

— Выходит, Лариса просила у тебя денег на выкуп, а ты отказал.

— Ну да. — Коротких выглядел несколько растерянно. Он-то решил, что Лорик натравила на него самодеятельных бандитов, а те просто брали его на понт. Сам продал себя.

Глаза у отморозка с пистолетом стали бешеные, и Григорий заспешил с оправдательной речью:

— Как у мадам Брошкиной хватило совести соваться ко мне?! Я просто дурею! Зря еще Миле не позвонила.