Ожидая машину, Андрей Семенович коротал время, записывая свои дорожные расходы. На столе были разложены квитанции, билеты, гостиничные счета. Марченко сидел в кожаном пальто, в высоких сапогах и в кепке.

— От Москвы до Орла — сто двадцать пять, — бормотал он, — постель туда, постель обратно…

Его попутчик, молоденький корреспондент Володя Корытов, окончивший отделение журналистики этой весной и впервые посланный в глубинный район, уже несколько раз нетерпеливо выбегал на улицу, боясь, что совхозный шофер что-нибудь напутает и не найдет их.

— А вы точно сказали, что Дом приезжих? — спросил Володя.

— Глупейшая история, Владимир Ефимович! — скрипнув стулом, повернул свое грузное тело уполномоченный. — Я выехал из Москвы шестнадцатого в двадцать три пятьдесят. Из-за десяти минут теряются сутки суточных!..

За окном раздался гудок автомашины. Володя выскочил на крыльцо. Долговязый шофер в грязной кепке, надвинутой на уши, стоял около машины и стучал каблуком по заднему колесу.

— Вы из совхоза? — спросил Володя.

— Еле дополз, — ответил шофер.

Стали усаживаться. Володя Корытов перелез через переднее сиденье назад, в темное нутро машины, где валялись в беспорядке какие-то тряпки, цепь, веревки, стояло ведро. Марченко подстелил на сиденье газету и сел рядом с шофером.

«Еще газету подстилает, брезговает!» — со злостью подумал Вася.

Дверца машины со стороны Андрея Семеновича на ходу распахивалась, он пытался несколько раз с силой захлопнуть ее, но ничего не получалось. Вася знал, что стоит задвинуть маленькую задвижку внизу у ступеньки — и все будет в порядке, однако не стал говорить этого, а сказал:

— Рукой надо придерживать.

— А директор, когда ездит, тоже держит? — спросил Марченко.

Вася сделал вид, что не расслышал. Сбычившись, он сидел за баранкой и слушал, как толстый уполномоченный, у которого все лицо было покрыто рыжими веснушками, разговаривает со щупленьким корреспондентом.

Толстяк рассказывал про совхоз в Кромах. Из его рассказа было видно, что он недурно смыслит в сельском хозяйстве, и это почему-то стало Васе обидно.

— Если бы три года подряд мы не заставляли их сеять этот дурацкий кок-сагьгз, — сказал уполномоченный, — совершенно непригодный для Орловщины, то они были бы вдвое богаче…

— А вы ихних поросят видели? — спросил вдруг Вася, поерзав на своем сиденье.

— Видел. А что?

— А то, что у них поголовно пневмония. И с кормами они брешут: вагонами от государства получают. А кукурузу у них в прошлом году поклевали грачи. Десять га…

Он с каким-то сладострастием врал про Кромы, сообщая о них все то, что происходило в его собственном совхозе.

— Шофера у них пьяницы, из чайной не вылазиют…

— Позвольте! — изумился Марченко. — Я пробыл в Кромах неделю. У них прекрасный свинарник, пятнадцать поросят на свиноматку, отличные надои, прошлогодние корма в траншеях…

— Аферисты, — мотнул головой Вася.

— Да что вы, ей-богу, мелете! — рассердился уполномоченный. — Директор получает от Орловского треста премию…

— Конечно, получит, — ухмыльнулся Вася. — У него по осени районное начальство гостит в кладовой: кто — капустки, кто — огурчиков…

Марченко пожал плечами и внимательно посмотрел на шофера.

«Здорово! — подумал Володя Корытов. — Недаром мне сразу показалось, что у этого парня открытое, смелое лицо».

И Володе уже была несимпатична спина уполномоченного, его заросшая, рыжим пухом шея, маленькие толстые уши, похожие на пельмени.

Машина взобралась на пригорок, покряхтела, постреляла и остановилась. Вася вылез, обошел ее вокруг, поднял капот. Копаясь в карбюраторе, он искоса наблюдал за пассажирами. Они тоже вышли из машины. Толстяк спокойно пыхтел длинной папиросой, молоденький корреспондент стоял рядом в своих желтых полуботиночках.

Пошел вдруг дождь. Васе хотелось бы увидеть на их лицах беспокойство или раздражение, ему казалось, что тогда на душе стало бы легче. Он даже приготовил ответную грубую фразу: «А я не нанимался!»

У подножия холма скопилось много талой воды; подрагивая, она стояла рябая от ветра.

— Глубоко здесь? — спросил Володя Корытов.

— Не очень. Неделю назад лошадь утонула, — ответил шофер.

— Веселенькое дело! Как же мы доберемся?

— Хороший шофер везде проедет, — сказал уполномоченный. — В Кромах я плыл на газике, как на амфибии…

«Поплывешь у меня! — растравлял себя Вася. — Возле Дубков так засажу, что маму вспомнишь!»