— Только вряд ли, — сплюнув, желчно заключил Михаил. — Не такие уж они дураки… наверное.

А у самого сердце екнуло — а вдруг и, правда, это те, которых он ищет?

Так и нервничал целый день почти до самого вечера, пока ждал парней… Те вернулись ни с чем.

— Ничего там нету! — виновато доложил Максик. — Трава только примята… Но точно! Куда ж девчонки делись? К нам! Стопудово — к нам! — глаза парня вспыхнули.

— Охолонись, — Ратников подошел к узкому оконцу и посмотрел вдаль. — В Псков скорее всего их угнали. На рынок — живой товар.

— А… а ведь у них сейчас феодализм, а не рабовладение, дядя Миша!

Михаил прищурился:

— Умный ты, как я посмотрю… Слова ученые знаешь — «феодализм», надо же. А рабов-то вокруг полно, ты не заметил? И пленниками на рынках торгуют. Даже слово такое есть — не то, что холопка — раба!

Сказал и осекся. Вспомнил Марьюшку. Она ведь и была когда-то рабою…

И все ж таки пришлось Эгберту вымыться. Нет, не в бане, а снова — в озере — кто б его в баню-то пустил, такого…

А дело все в том, что бывший подмастерье заснул на посту — и самым дурацким образом попался вездесущему отцу Арнольду.

— В выгребную яму! — тут же и распорядился священник от имени комтура. — Вычистить до утра.

Что поделать, пришлось незадачливому бедолаге брать золотарскую телегу да лопату пошире… Возился долго… но к утру ничего, вычистил, благо ночка выдалась светлая, лунная…

А утром, сразу после трапезы и молитвы, к Мише побежал Максик. Глаза горят, весь такой возбужденный, зашептал взволнованно:

— Есть кое-что!

Отдав очередному наряду распоряжения, Ратников обернулся:

— И что же у тебя есть?

— Есть… отойти бы.

— Ну… пошли тогда в горницу.

По скрипучей лестнице оба поднялись наверх, в башню.

— Вот! — Максик вытащил из-за пазухи что-то завернутое в тряпицу, бросил на стол…

Осколки!

Стеклянные желтовато-коричневые осколки… Неужели — те самые?

Ратников протянул руку, взял одно стеклышко, поднес к окну… Оно! Вон — змеиная головка, глазки… и запах такой… Михаил поморщился:

— Где отыскал? Опять на Танаево без моего разрешения бегал?

— Не-а… Эгберт их в выгребной яме нашел. Сегодня ночью. Говорит — сверху плавали.

Значит, кто-то есть в бурге! Кто-то, кто как-то связан с работорговцами, кто помогает, пусть даже не зная всей правды. И это, скорее всего — кто-то из «старичков», из тех, кто живет здесь уже достаточно давно, можно даже сказать — постоянно. Следовательно осталось лишь его вычислить…

Кто бы это мог быть? Кто постоянно в бурге? Отец Арнольд? Хм… маловероятно, хотя и его нельзя сбрасывать со счетов. А кроме него? Кузнец с молотобойцем, каштелян, конюхи… да, еще может быть кто и пришлый, из деревенских. Были они в тот день, когда Эгберт проспал? Ну, разумеется — ведь каждый день кто-нибудь да приходит, то с оброком, то пожаловаться на соседей, то еще с каким делом — земли-то окрестные теперь — орденские. Пойди, попробуй, вычисли… Однако и то хорошо уже, что теперь точно известно…

Был уже послеобеденный час, и солнце постепенно клонилось к закату. Размышляя, Ратников валялся себе на лавке, закинув ногу на ногу, и даже чуть задремал, когда услышал донесшиеся со двора крики. Кто-то кричал… Должно быть, опять бранденбуржцы с баварцами что-то не поделили, вот уж, поистине, вражины — и дня не могут прожить без доброй ссоры.

А ну их… Пускай десятники разбираются — потом доложат.

Михаил перевернулся на бок, пододвинув под голову медвежью шкуру, заставив себя не обращать решительно никакого внимания на доносившуюся со двора возню. Оруженосец Макс вновь отпросился на Танаево озеро — Ратников не возражал, пускай, может, чего-нибудь еще отыщет?

Браслет, браслет… Эх, если б вдруг целый! Тогда бы можно было Максика спровадить обратно домой, а самому уж остаться здесь, выручать Лерку… если она тоже сюда попала, если ее Колька Карякин не придушил. Честно говоря, закрадывались у Миши сомнения насчет Лерки — что-то про внезапно объявившуюся в здешних лесах странную полуголую девку в окрестных деревнях не болтали. А ведь, по идее — должны были б…

Снизу послышались шаги, скрипнула лестница.

— Герр комтур!

И кого там черт несет…