Викентий потер подбородок, затем пристально взглянул на Антона, словно проверял, все ли выложил наш Антоша, но прочесть чью-то душу дано лишь богу.

– Мы полагали, что тебе угрожает Зоя, – произнес он. – Сам-то что думаешь сейчас по этому поводу, кто тебя прессует?

– Слушай, кто из нас работает в органах, я или ты?

– И никаких предположений нет, даже бредовых? – не унимался Викентий.

– Хочешь, я задам тебе те же вопросы? – внезапно вспылил Антон. – Тем более что я заинтересованное лицо, ведь это же мне угрожают! Но ты, я вижу, мне не ответишь. Что я должен думать?

Не понравился Викентию напор Антона: то ли он бравировал под воздействием страха, то ли хитрил, то ли нечто затеял. Викентий спросил:

– Что ты собираешься делать?

– Раз ты спрашиваешь, значит, ничем мне не поможешь, стало быть, мне осталось одно: защищаться.

– Чем?

– Рессорой от трактора «Беларусь», – съязвил Антон.

На этой бесперспективной ноте они и расстались.

– Я бы ее тоже утопил, – залезая в авто, сказал Шурик.

– Нонну? Все же ты думаешь, что ее утопили? Антон?

Сто раз уже об этом говорили, а он в сто первый спрашивает!

– Не знаю, кто, не знаю, как. – Шурик оглянулся, сдавая назад. – Но мне кажется, что она утонула не зря, ой, не зря!

– Признаюсь, я бы ее тоже утопил. Вези меня в управу.

По дороге Шурик принял решение не спускать с дома Кирилла Андреевича глаз, точнее – с Марианны. Правда, оснований для подозрений у него не было, потому что у нее даже мизерного мотива не имелось, сдвига по фазе тоже не наблюдается, но все равно он за ней последит. Ведь кто-то же из них стукнул Зойку по голове – не Антон так Полина, не Полина так Марианна, опять же у Антона и Полины мотивы есть, у гувернантки… наверняка есть! Был бы человек, а мотив всегда найдется. Ох и трудная задача! По многочисленным данным, прислуга ненавидит хозяев, обворовывает их, строит козни. Почему же Марианна должна быть исключением? Может, у нее патологическая ненависть к тем, кто устроился в этой жизни на высший балл, а патология напрямую связана с тяжкими преступлениями. Разве это не мотив? Ну, пусть ма-аленький мотивчик, но он может иметь место.

Первое, что сделал Кирилл, – так это отмокал в ванне битый час, потом, завернувшись в мягкий халат, он основательно поел. Стряпня Марианны (кухарке временно отказали от места, и это было понятно) ему пришлась по вкусу, впрочем, после нар с вонючей тюремной похлебкой любому по вкусу придется даже изрядно подгоревшая яичница. Потом, еще не осознав, из какой он выскочил ловушки, Кирилл уснул на кровати, мягкой и удобной, символизирующей для него на данный момент покой и свободу.

Проснулся он под вечер, не вставал, хотя его снова мучил голод. Кирилл анализировал свое положение. Слава арестанта и убийцы наверняка подмочила его репутацию, однако, если ты имеешь мозги, ситуацию можно и нужно повернуть в свою пользу – об этом он и думал. О Тамаре он не вспоминал – еще в камере словно бы выдернул ее из памяти, считая главной виновницей того, что произошло с ней. Правда, объяснить себе, в чем состоит ее вина, он не сумел, да особо и не пытался. Так легче, так проще, к тому же Тамары нет, а он есть, он жив и будет жить среди людей, создающих общественное мнение, стало быть, это мнение ему надо как-то подкорректировать. А после такого стресса извилины с трудом включались, однако он нашел примитивнейший способ обелить себя – при помощи сарафанного радио. Только вот какой бы слух подпустить, чтобы выглядеть жертвой беззакония, и кто его распространит? Конечно, сначала придется постараться ему лично и влить в уши тем же друзьям-коллегам что-то про своего тайного врага, который… Точно! Хотел убить его, а попал в Тамару! Но, черт возьми, на почве чего возникла эта вражда и с кем? По большому счету, у Кирилла нет и не было врагов – с врагами он умел договариваться, все об этом знали. Остается одно – приплести неизвестного обожателя Тамары, и обязательно со сдвигом. Не очень убедительно, но народ охотно верит в кровавые истории с налетом дешевой романтики.

Кое-как успокоившись и наметив план действий, Кирилл набросил халат и сошел вниз. Там было пусто, стояла отвратительная тишина, будто все вымерли. Ноги принесли его на кухню, прямо к плите, где стояли сковородки с кастрюлями. Поднимая все крышки по очереди, Кирилл принюхивался, не зная, что бы такое съесть в первую очередь. Пожалуй, все сразу…

– Садитесь, я подам ужин, – сказала Марианна.

Кирилл уступил ей место у плиты, закурил, ожидая, когда Марианна разогреет ужин и подаст холодные закуски. Вспомнил:

– А где дети?

– Только что их уложила. Они переутомились от радости, что папа приехал. Пока вы спали, они у вашей спальни крутились, я еле прогнала их. Хорошо, что вы все сообразили, когда я вручила вам пакет с подарками, а то ведь времени договориться у нас не было. Мы же с Полиной скрывали от них, что вас арестовали, сказали – папа уехал отдыхать, а с отдыха обычно возвращаются с подарками.

– Ты очень заботливая, – заметил он, одновременно поедая мясо, сыр, колбасу, овощи. Орудовал и вилкой, и ножом, и пальцами – кушать очень хотелось. – Принеси мне что-нибудь выпить… пожалуйста.

Марианна принесла из бара бутылку водки, поставила ее рядом с рюмкой и хотела уйти. Кирилл задержал ее, взяв за локоть:

– Не составишь компанию?

– Я не пью.

– Тогда просто рядом посиди, а то одному как-то… тоскливо.

– Хорошо, только чаю себе налью.

Он пил водку, с наслаждением ел и поглядывал на Марианну, которая опустила глаза в чашку с чаем и молчала, как будто просто смирно сидеть при хозяине – неинтересная повинность. Кирилл отметил про себя, что она ничего, неброская, но если присмотреться, все у нее на месте. Особенно привлекала его ее грудь в вырезе халата и ноги – длинные, с матовой кожей, со всеми положенными округлостями и плавными переходами в тонкие части, с острыми коленками. Бедняга Кирилл, лишившись в одночасье всего, что составляет ценность для человека, казалось, навсегда, достигнув дна в степени «абсолют» и внезапно попав обратно, в нормальные условия, почувствовал позывы к низменным инстинктам. Два из них он сполна удовлетворил – выспался и наелся, а как быть с третьим, не менее сильным, но более желанным? Чтобы отвлечься, Кирилл, наливая себе очередную рюмку водки, дежурно поинтересовался: