– А если член... простите, дамы, был у преступника искусственный? – заорал в запале Савелий.

– Нет, настоящий, могу поклясться, – заверила Алена. Теперь уже раскатистый хохот наполнил квартиру, а Римма толкнула подругу локтем в бок, та вытаращилась на нее. – Я что-то не то сказала?

– Шутки в сторону! – отрезал Савелий. – Это не смешно. Мы расписку взяли у Власа, что о вашем и нашем походе к нему он никому не расскажет. В интересах следствия. А знаете, Эмиль Максимович, что главное в определении преступника? Алиби! Так вот у Власа оно есть. С пятого на шестое сентября он пировал вместе с сотрудниками до трех ночи, это подтвердили все участники корпоративной вечеринки. А в ночь, когда было совершено нападение на Алену, он был в отъезде, приехал в два часа ночи, есть и соответствующие документы. Припомнил он и остальные дни, когда были совершены нападения. Все ясно? И сумку действительно обнаружил на капоте автомобиля, что опять же подтвердили его сотрудники, потому что машина стояла у магазина. Вам все ясно, кружок самодеятельности? И чтоб больше...

Он не договорил, а лишь погрозил кулаком. «Кружок» не проронил ни звука.

– А вас, Эмиль Максимович, – обратился к нему Савелий после паузы, – предупреждаю. За незаконное хранение оружия полагается серьезная статья. Избавьтесь от него сами, если не хотите загреметь еще и за угрозы. Да вас упекут даже за умышленные помехи следствию! Знайте это.

Савелий ушел, а девушки пристали к Эмилю, чтобы тот рассказал подробности.

Прошло три дня. Алена и Лешка жили у Риммы, причем Римма и Лешка не скучали. Один тренировался или читал, вторая вязала коллекцию. Зато Алена торчала у телевизора, и «ящик» надоел ей до смерти.

Оленька осталась у Эмиля, занималась домашним хозяйством. Здесь же жила и Варвара, писавшая проекты телевизионных программ. Было решено, что девушкам лучше находиться под опекой Эмиля, так как их причислили к основной группе риска.

Однажды Савелий забрал Алену и отвез к магазину. Она сидела с ним в машине, когда из дверей вышел высокий мужчина, остановился, закурил и двинул к своему автомобилю.

– Смотри внимательно, это он на тебя напал?

Алена разглядывала мужчину во все глаза, потом пожала плечами:

– Черт его знает... В общем-то... похож... рост... волосы... Нет, сомневаюсь. А ты проверь его, как Эмиль Максимович. Если есть мои зубы на...

– Это Влас. Именно ему Эмиль Максимович устроил экспертизу с пистолетом.

– А чего тогда ты привез меня к нему?

– На всякий случай.

Таким же образом Алену возили посмотреть на Бориса Евгеньевича и Святослава Мироновича. Алена высказала сомнение, что на нее напал один из них, чем Савелий остался недоволен.

– Так не говорят: сомневаюсь. Говорят или «да», или «нет».

– Тебя бы на мое место... – обиделась девушка. – Там один тусклый фонарик светил. И знаешь, как страшно было? Я, кроме его пустых глазниц, ничего не видела. Как смерть он был. Я и не подумала, что мне надо хорошенько его рассмотреть. Времени не было.

На этом опознания завершились.

Варвару Эмиль отвозил на работу и привозил обратно. Да, опасность была, что маньяк все же выследит, где она живет, но работа есть работа. Только сейчас Эмиль вернулся к делам, которые пришли в упадок. Что делать, бизнес не терпит длительных перерывов. Но и на работе он думал, что делать дальше, взвешивал, анализировал. Каждый вечер все шесть человек собирались у него, кроме Савелия, этот ограничивался звонками. В основном он интересовался, не придумал ли «кружок» еще какой-нибудь экстравагантный способ обнаружения преступника.

На четвертый день Савелий приказал собраться всем и ждать его. Собрались, пили чай практически в молчании. Алена, которой долго молчать не удавалось даже во время просмотра фильмов, а в этом доме их не смотрели, нарушила тишину:

– Так у него и член заживет.

Безусловно, все поняли, о ком идет речь. Римма снова толкнула ее в бок локтем: мол, помолчи, святая простота.

– А ты его хорошо укусила? – уточнил Лешка.

– Ха! Чуть не откусила! – похвастала Алена.

– Тогда заживет не скоро, – заверил Лешка.

– Тогда он и не выползет, – откликнулась Алена.

Эмиль пошел открывать дверь, ибо раздался звонок. По лицу Савелия все определили, что радостных известий у него нет. А это действительно было так. Оперативник опустился в кресло, попросил чаю. Он сидел и сосредоточенно изучал каждую женщину в отдельности. Пауза подействовала на нервы первой Алене:

– И сколько нам торчать в подполье? Знаешь, надоело. Так и годы молодые пройдут. Когда вы этого... раненого поймаете?

– Какого раненого? – прищурился Савелий, будто не понял.

– Чего ты прикидываешься недоразвитым? – завелась Алена. – Того самого раненого, у которого полчлена осталось. – Тут она получила толчок локтем в бок от Риммы. – Да чего ты меня все время толкаешь? Мне уже и рта раскрыть нельзя? Надоело!

– Аленушка, – мягко сказала Римма, – все нервничают...

– А я не нервничаю, я не психопатка, – пыхнула та. – Просто не могу жить взаперти! Я хочу ходить в колледж, у меня скоро вечер, я буду ведущей. Кстати, ты мне платье обещала дать...

– Дам я тебе платье, дам, – вставила свое слово Римма, – только помолчи.