— Почему вы так думаете? Вы уверены? Как это — еврей и бежит в Германию? Вы что-то, дорогой Кромc, путаете.

— Я ничего не путаю. Вы что, думаете, я из пальца сделанный и только в заморских бабах разбираюсь? Он ни словом, ни жестом себя не раскрыл. Но ведь акцент-то был, да мало ли по какому признаку можно было определить! И вся эта поездка была каким-то темным делом…

— Еще бы, личности в купе собрались далеко не святые и даже не светлые, — откомментировал Казик…

— Последним в купе влетел некий Брокан Антон, — прервал его расхрабрившийся Кромс.

— Подожди, подожди, дядя, — перешел на свойский язык Казимир, нащупавший слабую жилку Кромса, желавшего каким-то образом заинтриговать своими наблюдениями над попутчиками по купе, и посчитавший Кромса созревшим, чтобы открыть его скважины сведений, как до него приоткрывали их Зарс и десятки других умников, спасавших свои шкуры.

— Подожди, подожди, дядя, — повторил Казик, — Кто тебя инструктировал перед выездом в Германию?

— Насколько я понял немцев, сотрудник военной разведки, в форме подполковника люфтваффе, фамилию он прошамкал неразборчиво, и латыш один с безукоризненным пробором, средних лет.

— Пуриньш?

— Я фамилию не знаю, но подполковник называл его Александром. Вот так. Вспомнил.

— Думаю, ты этого и не забывал. Что известно еще о Лицисе?

— Документы ему в Лиепае, как и мне, оформлял мой брат, работавший там в гебитскомиссариате. Я Лициса у него встречал.

— Куда же ваш брат девался?

— Он погиб при бомбежке.

«Жалко, — подумал Казимир, — вот это был бы свидетель».

— Так чем был интересен Антон Брокан?

— Этот совершенно непонятным типом оказался. Он до последнего времени в Лиепае был в команде расстрельщиков. Они убивали советских активистов, евреев. Вечно бегал по городу, как оглашенный, кого еще схватить. И вот появляется в нашем купе прилично одетым и заводит любезные разговоры с Лицисом. Я глазам своим не поверил. Всю дорогу только нас и посвящал в то, что он правоверный католик и едет в Рим на учебу.

— Надо понимать, делал из вас троих свидетелей, которые могли бы в случае нужды тоже подтвердить его католический статус. Куда он исчез? — спросил Казик.

— В Гамбурге он как вылетел из купе, так его и видели. В сорок четвертом он объявился ксендзом в Литве. Но больше я о нем ничего не слышал.

— Ну а Зарc, Лицис, эти что?

— Зарса я в Гамбурге встретил в одном борделе. Рассказать? — несмело предложил Кроме.

— Пока не стоит, — вежливо отказался Казик. — Меня Лицис заинтриговал.

— Да, он парень интересный. Я его встретил в кабаке в Гамбурге…

— У вас все интересно, что с публичным домом или с кабаком связано, не так ли? — Казику стиль и темы разговора собеседника уже начинали надоедать.

— Все-таки послушайте, — продолжил Кроме. — Он был не один, а с немцем каким-то. Плюгавеньким таким. Я не знал, что и думать. Не в его-то положении с немцами дружбу водить. Посидели, выпили по рюмке. Потом он предлагает, что, мол, зайдем ко мне, я здесь неподалеку живу. Пошли. Комнатка такая ободранная, ничего там особого не было: кровать, умывальник, стул, стол. Вытащил он бутылку шнапса. Дернули. Немец, вроде как упившись, задремал. И тут Лицис мне предлагает, что хватит тебе на этом вонючем заводе вкалывать, махнем в Швейцарию, хочешь? У меня тетка там обитает. Я сразу протрезвел, глазами захлопал и сказал ему, что зайду через неделю, обсудим без этого мурла — немца, который рядом сопел. Через неделю зашел, а он там уже не проживал. Вот так-то. После войны я слышал, как он выступал, рассказывал, что в Швейцарии жил, в деятельности антифашистского подполья участвовал.

— Я тоже слышал об этой истории, — невозмутимо сказал Казимир. — Ладно, время позднее, идите, отдыхайте. Вы в какой гостинице остановились? В «Темпо»? Хорошо. Завтра жду вас с утра, часов в десять, устраивает?

— Не знаю кого как, но меня посещать ваш дом — не устраивает.

— Врать надо было меньше, насильно угнанный, и дорожка жизненная была бы у тебя прямой, мимо нашей конторы.

Выпроводив Кромса, Казимир пошел к Конраду.

— Уравнение номер три, — и Казимир рассказал о Лицисе.

— Что-то Кромc у тебя быстро поплыл. Как по заказу. Не скрывается ли за выложенным меньшим большее?

— Понял он нормально. За ним самим ничего такого не просматривается. Кому он нужен был, кроме как присматривать за Лицисом в поезде? Встреча его с тем в кабаке — случайность. Могла быть, могла и не состояться.

— Да. Но присутствие этого плюгавенького, комната в самом Гамбурге, треп о Швейцарии. И Лицис действительно в этой стране жил. Какая-то загадочная история! А может, Кроме все придумал, чтобы завоевать наши симпатии с учетом того, что знает о швейцарском периоде Лициса.

— Придумал? — Казик вопросительно пожал плечами. — Исключать нельзя. Надо все по датам разнести. Встретились они где-то в конце октября. Каким образом Лицис в Швейцарию перебрался?

— Я сейчас не отвечу. Надо спросить у коллег.

— Ладно. Я продолжу с Кромсом. К вечеру сойдемся. Идет?

Конрад кивнул головой.

Кромc в десять не пришел. Не было его и в одиннадцать. Явился он в начале первого. Был помятым, каким-то измученным, с потухшим взглядом.

— Что так поздно? Заспались? — начал Казимир. Тот вначале помолчал, потом попросил стакан воды. Выпил залпом, так что кадык заходил на высоко вытянутой шее.