Я прекрасно помнил эту историю, хотя лично в ней не участвовал. Но скандал был грандиозный, супругу Витюши родственники и знакомые успокаивали целых два месяца, а Витюша все это время жил у Элиса. С тех пор он должен был минимум три раза в сутки отчитываться жене о своем местонахождении и состоянии организма, что Витюша с тех пор и проделывал с редкостным педантизмом, даже когда после автомобильной аварии он лежал в травматологии со сломанными ногами.

Честно говоря, меня удивляло, что Маринка до сих пор не появилась в доме Карсавиных, невзирая на отсутствие контрольных звонков от Витюши. На мой взгляд, сей факт неопровержимо свидетельствовал о том, что к нам действительно непросто пробиться из внешнего мира – иначе бы Маринка уже была здесь и устроила бы такое представление, что мы сразу позабыли бы о лежавших в сугробе полуобгоревших останках Зябликова.

Я попытался хоть как-то подбодрить Витюшу, но он лишь махнул рукой и скрылся за дверью.

Я пожелал компании спокойной ночи, но не пошел к себе в спальню, а спустился вниз, в гостиную. Борис, развалившись на диване, в ускоренном темпе просматривал кассеты с записями камер наружного наблюдения.

– Ну, что нового обнаружил? – поинтересовался я.

– Ничего, – уныло отозвался Борис. – Камеры не зафиксировали никого из посторонних на участке. А ночью вообще никто не выходил из дома. Похоже, что здесь орудовал призрак. Ну, не мог же мертвый Зябликов сам заползти в инсинератор и самовозгореться?!

– Значит, кто-то проник ночью из дома в гараж, – убежденно заявил я. – Есть тут одно подозрительное местечко, заложенная кирпичом ниша в стене…. Надо будет ее завтра изучить получше.

– Завтра утром здесь появится тот, кто сможет заняться этим по долгу службы, – уверенно заявил Борис. – Поэтому концерт художественной самодеятельностия объявляю закрытым! Вопросы есть?

– Вопросов нет, – вздохнул я. – Разрешите убыть на отдых?

Борис раздраженно махнул рукой и отвернулся к телевизору. Я прихватил тарелку с яблоками и бананами и отправился к себе наверх. Мне показалось, что из кабинета Элиса до меня донеслись какие-то голоса. Впрочем, у Ирки в спальне орал телевизор и было невозможно разобрать, откуда идет звук: все-таки их комнаты были этажом выше. Я зашел в свою комнату, включил телевизор и уселся в кресло. Естественно, не прошло и пяти минут, как в мою дверь постучали, и в комнату, не дожидаясь ответа, вошел Толян.

– Не помешаю? – осведомился он, плотно прикрывая за собой дверь.

– Уже помешал! – недружелюбно отозвался я.

Толян не обратил на мои слова абсолютно никакого внимания и уселся на кровать.

– Будь как дома, закуривай! – предложил я, подвигая ближе к Толяну пепельницу и пачку «Парламента».

Толян закурил.

– Завтра все закончится, – сказал он, выпустив изо рта плотную струю дыма и внимательно глядя на меня. – И я уверен, что кое-кто отправится отсюда прямиком в СИЗО.

– И ты знаешь, кто это будет? – поинтересовался я, невольно ежась под колючим взглядом Толяна.

– Знаю! – уверенно ответил Толян. – Теперь знаю. Да ведь и ты знаешь!

– Вот как? – Я не очень удачно изобразил удивление.

– Алексей Карсавин утверждает, что Зябликов должен был приехать с женой. С другой стороны, ты всегда приезжаешь сюда на Рождество. Получается, что один из гостей должен был остаться без комнаты. Нет?

Толян был прав на все сто. Комната на троих для Бориса и его телохранителей, комната на двоих – для Зябликова и его жены. По комнате – Николаше и Витюше. Я выпадаю. И я знал об этом: еще под Новый год мне звонила Ирка и сказала, что в этот раз они не смогут меня принять у себя на Рождество. «Только не обижайся, Славон», – пропела она своим сексуальным голосом. Я тут же перезвонил Элису, и он был весьма раздосадован Иркиным заявлением. «Все будет, как мы договорились!» – заверил он меня. Действительно, странно.… Но Толяна необходимо срочно переубедить.

– Ерунда! – усмехнулся я. – Просто Элис ушел бы в спальню к жене: там французская кровать, если ты заметил. А кто-нибудь лег бы в кабинете Элиса – вот и все.

– Нет, не все, – возразил Толян. – Кабинет для Карсавина – это святилище! Никто и никогда не то что не ночевал в кабинете хозяина, но даже не входил туда в его отсутствие. Это утверждает Лера. Ты можешь опровергнуть ее слова?

– Это что, допрос? – перешел я в атаку.

Но Толян легко подавил мое выступление.

– Допрос будет завтра, – веско заметил он, вставая с кровати. – И большинство из здесь присутствующих ждут очень неприятные дни. Карсавин не мог обойтись без сообщников. А ты ведь не скрывал, что тебе срочно нужны деньги! Много денег.

– Что за ерунда?! – возмутился я. – Всем нужны деньги. Каким боком я замешан в делах Карсавиных?

– Вот и подумай, вся ночь впереди, – посоветовал Толян. – Завтра тебе придется ответить на множество вопросов, в том числе и на этот. Спокойной ночи!

Ни хрена себе! Уснешь тут после такого! Похоже, Борис решил при помощи прокуратуры склепать дело о заговоре против его персоны, да еще и с моим личным участием. Этого мне только не хватало!

Я остыл только где-то через полчаса и решил: что будет, то и будет, и черт с ними со всеми!

Я проснулся внезапно, от ощущения, что в комнате кто-то есть. Приоткрыв глаза, я увидел, что комната скупо освещена светом ночника, и удивился: я никогда не сплю при свете. Неужели я забыл выключить ночник?

– Просыпайся, есть дело, – произнес у меня над ухом голос Толяна. Так он не уходил? Я задремал во время нашего разговора?

– Мы же вроде все обсудили! – с досадой заметил я.

– Это было час назад, – ответил Толян. – Но с тех пор кое-что произошло.