Рокси ходила в этот магазин с детства. Когда-то ее катали в тележке для продуктов, и она пыталась стащить с полки печенье, когда мама не смотрела. И все эти годы те же самые машины стояли на парковке. Должно быть, сегодня в «Пигли-Уигли» устраивали распродажу для пенсионеров.

Марк протянул Рокси двадцатку:

– Купи мне чего-нибудь вкусненького.

– А ты не пойдешь?

– А Пампера одного оставим? – Марк забился в угол и, опустив подбородок на грудь, закрыл глаза. – Я останусь тут и прослежу за псом.

– Лентяй! Вы с Пампером друг друга стоите.

Марк усмехнулся, но не, пошевелился.

Рокси, зайдя в магазин, увидела молодую маму с двумя маленькими детьми, клянчившими печенье.

Лила столько сделала для Рокси и для Марка. Может, стоит купить для мамы апельсинового шербета? Шербет поможет сгладить неизбежный шок, которым станет для матери появление в доме. Пампера.

Все в магазине осталось таким же, как много лет назад. И это хорошо. Прилавки были все те же, и. для того чтобы выбрать все необходимое, требовалось совсем немного времени.

Через пару минут Рокси уже выходила из магазина.

И когда она локтем открывала дверь, один из пакетов, накренившись, упал на пол.

– Ты все это сама собираешься съесть?

Густой баритон заставил ее остановиться, и по телу пробежала дрожь.

Ник Шеппард стоял возле ослепительно черного «камаро». Автомобиль был великолепен, отполирован до блеска, и верх был поднят, открывая взгляду обтянутые черной кожей сиденья.

Рокси прочистила горло.

– Я вот припасы делаю. Для Марка. – Она взглянула на пакет с шоколадками и мороженое. – И для мамы.

Ник плавно отделился от машины и с грацией атлета подошел к ней.

– Я думаю, что кое-что ты все же приобрела для себя лично, и ты не собираешься ни с кем делиться удовольствием. – Взгляд его упал на ее губы. – Ты всегда была жадновата.

Кожу начало пощипывать – опасный сигнал. Она невольно подмечала всякие мелочи: как футболка натянулась на его плечах, как под свободно висящей футболкой обрисовались мускульные ромбики на животе.

Рокси немедленно втянула живот. Почему мужчины остаются с годами все такими же стройными, не прикладывая к этому усилий, а женщины притягивают жир, как маленькие магнитные собачки?

– Да, я собираюсь все это съесть. До последней капельки.

Глаза его зажглись веселым удивлением.

– Моя мама всегда говорит, что только последний кретин встанет между женщиной и ее шоколадом, так что я даже не собираюсь просить тебя поделиться.

– Я бы поделилась пивом, но пиво на самом деле куплено для Марка. И твоя мама права – шоколад и мороженое я купила для себя, и тебе я не дам ни кусочка.

Взгляд его соскользнул с ее губ.

– Нет? Что, если я решу…

– Рокси! – позвал ее Марк из машины.

Ник послал ему раздосадованный взгляд и вновь обернулся к ней:

– Перед тем как ты уйдешь, я хочу попросить тебя об одолжении.

– Меня? Об одолжении?

Он усмехнулся, и от этой его усмешки у нее свело живот.

– Да, тебя.

Она заметила, что скулы его покрылись темной щетиной. И это ему шло. Очень шло.

– Конечно. Что тебе нужно?

– Я все думал об этом и… – Он сделал глубокий вздох. – Рокси, ты поможешь мне с делом Дойла?

Она уронила пакет.

Ник успел подхватить его одной рукой до того, как он коснулся земли.

– Марк снесет тебе голову, если ты разобьешь его пиво.

– Забудь о чертовом пиве. Ник, ты твердишь мне о том, чтобы я забыла об этом деле с того самого дня, как я приехала в город. Почему ты хочешь, чтобы я помогла тебе сейчас?

– Я хотел защитить тебя от таких вот неприятностей. – Он убрал с ее лба прядь, обнажив шишку. Выражение лица у него было мрачным. – Болит?

С горящими щеками она пролепетала:

– Немножко.

Он опустил руку, и она заметила, что он сжал ее в кулак.

– Рокси, кто-то вломился к вам в дом, чтобы выкрасть записки Дойла. Люди считают, что они у тебя, а не у меня.

– Так что нам делать? Повесить объявление на дверь «Записок Дойла тут нет»?

Он усмехнулся:

– Нет. Отправиться в «Укладку и завивку».

– Что?

– Ты меня слышала. – Он одарил ее улыбкой. – Ты хотела помочь мне в расследовании и теперь можешь это сделать.

– Записавшись к парикмахеру?

Он кивнул.

– А там ты во всеуслышание объявишь, что сегодня я пришел к тебе домой и заставил отдать мне записки Дойла. Надо добиться того, чтобы народ поверил, что я изъял у тебя записки. А за это я тебе часть из них покажу.