— Довольны ли вы этимъ, или желаете большей отдлки? — спросила Эдиь, показывая рисунокъ м-ру Домби.

М-ръ Домби поклонился и отвчалъ, что рисунокъ — совершенство въ своемъ род, и не требуетъ никакой отдлки.

— Удивительный рисунокъ! — говорилъ Каркеръ — искусство, талантъ и вмст такой замчательный… такой необыкновенный сюжетъ!

Комплименты улыбающагося джентльмена равно относились и къ художнику, и къ выбранному пункту для работы; но никто не подозрвалъ тутъ задней мысли. М-ръ Каркеръ съ ногъ до головы былъ воплощенная откровенность. Онъ продолжалъ разсыпаться въ похвалахъ до тхъ поръ, пока рисунокъ былъ отложенъ для м-ра Домби и рисовальные матеріалы убраны. Тогда онъ подалъ карандаши, которые были приняты, съ холодной благодарностью, сдержалъ коня, отступилъ назадъ и опять похалъ за коляской.

— Быть можетъ, — думалъ м-ръ Каркеръ, — даже и этотъ пошлый рисунокъ былъ выполненъ и переданъ его властелину, какъ вещь сторгованная и купленная. Быть можетъ, хотя красавица согласилась на его просьбу съ видимой готовностью, однако-жъ ея надменное лицо, склоненное надъ работой, было лицомъ гордой женщины, завлеченной силою обстоятельствъ въ грязную и постыдную сдлку. Но о чемъ бы ни думалъ м-ръ Каркеръ, онъ постоянно улыбался и, галопируя на своемъ кон, посматривалъ во вс стороны, какъ беззаботный весельчакъ, такъ однако-жъ, что одинъ уголъ его глаза всегда обращенъ былъ на волнующееся перо прекрасной леди.

Обозрніемъ развалинъ Кенильворта окончилась экспедиція ныншняго дня. Здсь вс виды были извстны, и м-съ Скьютонъ не разъ напоминала м-ру Домби, что онъ видлъ все это дома на рисункахъ Эдии. Дамы были отвезены на ихъ квартиру, и Клеопатра на прощаньи пригласила улыбающагося джентльмена пожаловать къ нимъ вечеромъ вмст съ Домби и майоромъ. Три джентльмена отправились въ гостиницу обдать.

Обдъ былъ такой же, какъ и вчера, съ той разницей, что майоръ торжествовалъ уже явно и бросилъ всякую таинственность. Т же тосты въ честь и славу прекрасной богини, то же пріятное смущеніе со стороны м-ра Домби. М-ръ Каркеръ разсыпался въ похвалахъ.

Теперь, какъ и всегда, не было другихъ гостей въ лемингтонской резиденціи м-съ Скьютонъ. Рисунки Эдии были разбросаны по всмъ направленіямъ съ большимъ обиліемъ противъ обыкновеннаго. Долговязый Витерсъ подавалъ чай. Арфа и фортепіано стояли на своихъ мстахъ. Эдиь играла и пла. Ho даже и самая музыка м-съ Грэйнджеръ совершалась какъ будто по заказу м-ра Домби. Дло происходило такимъ образомъ:

— Милая Эдиь, — сказала м-съ Скьютонъ минутъ черезъ двадцать посл чаю, — м-ръ Домби, я знаю умираетъ отъ желанія слушать тебя.

— Надюсь, мама, въ м-р Домби осталось еще столько жизни, чтобы изъявить это желаніе самому.

— Я буду вамъ безконечно обязанъ, — сказалъ м-ръ Домби.

— На чемъ должна я играть?

— На фортепьяно, — сказалъ м-ръ Домби.

— Извольте. Какую же пьесу?

М-ръ Домби назначалъ, и красавица садилась за фортепьяно. Точно такъ же, по желанію м-ра Домби, она играла на арф и пла. Такое холодное, но всегда безпрекословное и скорое исполненіе желаній м-ра Домби, и только одного Домби, разумется, всего мене могло ускользнуть отъ проницательнаго вниманія м-ра Каркера, который казался погруженнымъ въ тайны пикета. Замтилъ онъ и то, что м-ръ Домби, очевидно, гордился своею властью и любилъ обнаруживать ее.

При всемъ томъ м-ръ Каркеръ игралъ хорошо, даже очень хорошо, и занялъ по этому поводу высокое мсто во мнніи Клеопатры, которая такъ же, какъ и онъ, не спускала рысьихъ глазъ съ артистки и ея слушателя. Когда м-ръ Каркеръ, прощаясь, объявилъ, что онъ долженъ, къ великому своему несчастью, воротиться завтра въ Лондонъ, Клеопатра изъявила лестную надежду, что знакомство ихъ, конечно, не ограничится этой встрчей.

— Я то же думаю, миледи, — отвчалъ Каркеръ, выразительно взглянувъ на Эдиь и м-ра Домби, — я почти увренъ въ этомъ.

Между тмъ м-ръ Домби, отвсивъ Эдии глубочайшій поклонъ, подошелъ къ соф, гд сидла м-съ Скьютонъ, и, нагнувшись къ ея уху, прошепталъ вполголоса:

— Я просилъ y м-съ Грэйнджеръ позволенія навстить ее завтра утромъ по особенному случаю, и она назначила двнадцать часовъ. Могу ли надяться, что и вы, м-съ, будете въ это время дома?

Клеопатра, какъ и слдовало, была чрезвычайно взволнована такимъ необыкновеннымъ извстіемъ. Не имя возможности говорить, она только покачала головой, закрыла глаза и подала руку м-ру Домби, которую тотъ выпустилъ тотчасъ же, не совсмъ ясно понимая, что съ нею длать.

— Скоре, Домби! Что вы тамъ разговорились? — кричалъ майоръ, останавливаясь въ дверяхъ, — чортъ побери, мн пришла въ голову мысль перекрестить Королевскій отель въ гостиницу "Трехъ веселыхъ холостяковъ", въ честь нашу и Каркера. Тутъ будетъ глубокій смыслъ.

Съ этими словами майоръ хлопнулъ Домби по спин и, лукаво подмигнувъ дамамъ, вывелъ его изъ комнаты.

М-съ Скьютонъ развалилась на соф, a Эдиь сла подл арфы, об не говоря ни слова. Мать, играя веромъ, два, три раза взглянула на дочь, но красавица, опустивъ глаза въ землю, не замчала ничего. Глубокое раздумье рисовалось на ея чел.