Именно эту тему разговора поднял Роман Бровер, во время погрузки курсантов в специальные прозрачные бронетранспортеры, на которых доставляли с выжженного плато космодрома к академическому городку. Озирая виднеющиеся окрестности, озаренные красноватым сиянием Спиилтса, и осторожно вдыхая воздух с незнакомыми запахами, парень неожиданно погрустнел:

–  Как это ни печально, но статистика упрямая вещь. И если кто-то должен погибнуть от зубов местных тварей, то я заранее догадываюсь о своей незавидной участи…

–  Тьфу, на тебя!
– постарался сразу прекратить паническое разложение Тантоитан.

–  Не каркай, а то козленочком станешь. Помнишь эту сказку?

Роман, конечно, помнил, хоть и не дословно:

–  А разве там кто-то каркал?

–  Еще бы! Припоминай: ворона каркнула во все воронье горло, сыр выпал в лужу, где спугнул козлов, и колобок так дернулся, что отморозил пальчик, а Буратино вновь остался без мозгов.

На басистый хохот Гарольда обернулись все, кто находился на аэродроме. У того и так было самое лучшее настроение, и он теперь давал выход своим эмоциям.

Позволила себе мило улыбнуться, а потом и хихикнуть Клеопатра, согнувшаяся вперед под тяжестью своего командировочного рюкзака. Но Рома так и остался с серьезным, скорей даже печальным выражением на лице. Всю дорогу на Хаитан он громко вздыхал и совершенно не реагировал на попытки друзей отвлечь его от скорбных мыслей. Расставание с Магдаленой стало наибольшей трагедией в его жизни, и он на полном серьезе стал поговаривать о дезертирстве. Спасло его от этого постыдного шага лишь упоминание о том, что его любовь с первого взгляда не мыслит собственной жизни без космодесанта и вряд ли захочет слышать об отщепенце.

После чего мысли Романа пошли по иному руслу: как сделать, чтобы ему в дальнейшем пришлось служить только рядом с Магдаленой? Ведь она на втором курсе и рядом они находиться не могли по определению. Уговорить девушку остаться на "второй" год? Очень сложный вопрос, если учесть что на повторный курс в подобных заведениях не оставляли. Сразу отчисляли, при неуспеваемости.

Но подобные задачки Бровера только подстегивали, к моменту выгрузки он что-то явно надумал. Даже несколько раз вслух пробормотал:

–  Теперь главное, выжить во время практики!

Вот видимо по этому поводу и заволновался, вспомнив упрямую статистику. Когда расселись в бронетранспортерах, Танти постарался вывести приятели их хандры очередными наущениями:

–  Если будешь все время начеку, ничего с тобой не случится. Как говорится: бдящий - да обрящет! Да и мы тебя самого не бросим. Так что до встречи с Магдаленой осталось всего полтора месяца.

–  Неправда! Сорок семь дней, восемь часов, тридцать четыре минуты и…

–  Прекрати!
– оборвал его лидер компании, а сидящий рядом Гарольд своевременно двинул Романа кулаком в плечо.
– А не то и в самом деле ваша встреча станет проблематичной. Но уже не по вине монстров, а из-за адекватного поведения товарищей по оружию. Понял?

Кажется именно толчок, вернул Зайца в нормальное расположение духа и поднял настроение. Он сотворил возмущенное лицо и возопил:

–  Неуставные отношения!? Очередной повод для разбирательств! Я буду жаловаться!
– но сделал это очень тихо, чуть ли не шепотом. Чем вызвал новый, здоровый смех своих товарищей. После чего перешли к обсуждению проплывающих за прозрачной броней пейзажей.

Преподаватели и наставники училища находились в другом транспорте, так что свободному общению курсантов никто не мешал. Парочка ветеранов местного гарнизона считались почти своими, да и по возрасту не слишком-то отличались от молодых салаг.

Жизнь на поверхности планеты почти отсутствовала как таковая. Несколько видов землероек, некое подобие зайцев, лисиц и барсуков, которым так и присвоили привычные названия, да с десяток разновидностей пернатых. Причем птички исключительно мирные, страшно голосистые и раскраской совершенно невзрачные. Вся перекрученная растительность, произрастающая под лучами Спиилтса, достигала в высоту не более двух метров и неравномерным ковром покрывала в основном теневые склоны гор и возвышенностей. То есть для животного, как и растительного мира облучение здешней звезды шло явно не на пользу. Не приживались здесь и прочие, завезенные из других мест растения и животные. Тогда как на человека никакого негативного влияния не наблюдалось. Одна из самых притягательных загадок Хаитана, которую пытались разгадать ученые.

К местным несуразностям относилась еще одна особенность. Невзирая на то, что по всем анализам, пробам и тестам местная живность подходила людям в пищу, есть подстреленную и прожаренную дичь считалось делом мерзким, неблагодарном и крайне вынужденным. Еще самые первые поселенцы после охоты пробовали употреблять свежее мясо как подземных, так и наземных обитателей. Но ничего кроме отвращения при этом, а порой и рвоты не испытывали. Не воспринимались местные деликатесы человеческими организмами, разве что небольшими дозами и с большим скрипом. Вот и приходилось здесь жить исключительно на привозных продуктах, да мечтать о том времени, когда хоть что-то, но приживется на этой странной планете. Потому что для полной колонизации планеты, следовало изначально решить проблему с продовольствием, а только потом освобождать поселенцев от прущей иногда из глубин на поверхность опасности.