Тем более что и сам Танти никогда в своей жизни не завидовал имеющимся у других предметам высокого благосостояния. По всем признакам дело заключалось в обычном девичьем максимализме и желании попросту стать самой лучшей. Но, как следствие всех этих выводов, сердечко парня стало трепыхаться только при одном воспоминании о Клеопатре.

В конце этих трех триумфальных суток ему опять удалось остаться с подругой наедине, и он попытался хоть как-то на нее воздействовать:

–  Ну чего ты так изводишься? Это же обычная практика и не надо так закомплексоваться на результатах.

–  Да? Но по результатам получается, что я не пригодна к боевому дежурству!

–  Так ведь и все остальные непригодны, даже офицеры.

–  Мне плевать на остальных! Я должна быть самой лучшей! Понимаешь? Должна!

–  Не горячись. Тебе ведь сразу обозначили нормальные сроки: четыре недели. Так что спешить и расстраиваться не из-за чего. К тому же как раз перед нашим прибытием программы сильно усложнили.

–  Ну и что? Ты ведь прошел!

–  Ха! Да мне просто сказочно повезло, - решил приврать Танти, - Ты бы видела, как офицеры потом тщательно просматривали всю запись и кажется, почти все уверены, что получился сбой на фильтрах сложности. Вот я и проскользнул.

Но Клеопатра его сразу раскусила и с присущим только ей ехидством предложила:

–  Тогда будь честным до конца и верни шоколад ребятам.

–  Э-э-э…, - несколько растерялся парень, но сразу нашел выход: - Но тогда придется и от боевого дежурства отказаться. А это уже станет позором для всего училища. Неохота подводить всех космодесантников из-за какого-то сбоя в программе. Как говорится: береги честь мундира смолоду.

–  Ага, помню. Только ты это говорил по поводу стриптизеров…

–  Не важно. Сейчас речь идет о нашем мундире. Да и вообще, если хочешь, могу дать несколько дельных советов, как уложиться в нормативы "прохода". Я тут кое-что придумал…, - глаза Клеопатры заблестели от интереса, чем Тантоитан и не замедлил воспользоваться. Воровато оглянувшись и убедившись, что им никто не мешает, он привлек девушку в свои объятия и горячо зашептал: - Это только кажется, что сложно, на самом деле надо полностью довериться своим врожденным, и выработанным рефлексам. Само собой разумеется, что прежде всего надо расслабиться и выбросить из головы все лишние мысли. И спину так не напрягай, вот так…, и руки расслабь. Зачем так упираешься? Вдруг у меня ребра треснут?

–  Как же! Твои треснут…

Она хотела еще что-то добавить, но больше бороться, сил не хватило. А может, она и не захотела оказывать притворное сопротивление. Добрые четверть часа парочка самозабвенно и с упоением целовалась, забыв обо всем на свете. И только первый, предварительный сигнал общего отбоя, заставил их вздрогнуть и несколько ослабить пылкие объятия. Парень попытался продолжить прерванное удовольствие, но более практичная Клеопатра потребовала:

–  Что еще надо делать для удачного "прохода"?

–  Так вот почему ты со мной целуешься?
– обиделся Тантоитан.
– Только ради правильных подсказок?

–  Ага!
– перешла в контрнаступление девушка.
– Скорей это ты меня уговорил расслабиться и воспользовался моей беспомощностью! Вот так и совращают доверчивых глупышек обещаниями рассказать нечто таинственное или секретное.

–  Ха-ха! Солнышко мое, - Тантоитан впервые так решился назвать свою симпатию, и кажется, это возымело определенное положительное воздействие, девичье тельце прижалось к нему крепче, - Глупышкой тебя и в пятилетнем возрасте никто бы назвать не посмел, а уж доверчивой и подавно. Так что ты мне поддаешься только по одной причине…

–  Какой?

–  Хочу надеяться, что на мою любовь ты тоже отвечаешь взаимностью.

Он попытался отыскать ее губы, но Клеопатра прижалась щекой к его груди и с некоторым сомнением пробормотала:

–  И кто бы это говорил!? Тот самый, что еще полгода назад постоянно меня обижал и пытался со мной подраться? Не стыдно?

Парень с внутренним возмущением припомнил, что это именно его соученица над ним издевалась и постоянно провоцировала на столкновение, но вовремя понял, что голословными утверждениями он ничего не докажет и просто смиренно согласился:

–  Стыдно… Но зато как приятно вспомнить. И мне кажется, что я тебя уже тогда полюбил, просто не мог этого осознать.

–  Правда?
– она задала этот вопрос с таким восторгом и с такими огромными глазищами, что со следующего мгновения Тантоитан и сам безвозвратно поверил в свои слова:

–  Конечно, правда!

На этот раз податливые девичьи губы сами к нему потянулись, и минут на двадцать парочке стало не до разговоров. Лишь сигнал окончательного отбоя, заставил их торопиться: