– Да ну? – Хендрикс провел большим металлическим кольцом с тюремными ключами по решетке камеры. Резкий звук зловещим эхом отразился от толстых каменных стен. – Тогда ты обрадуешься еще больше, если я вытащу тебя отсюда, так ведь?

Мигель заставил себя лениво улыбнуться и кивнул.

Хендрикс рассмеялся. Он вставил ключ в скважину и провернул. Замок заскрежетал, потом щелкнул. Слид распахнул тяжелую дверь и мотнул головой в сторону дверного проема, ведущего в шумную контору. Мигель пошаркал в комнату настолько грациозно, насколько позволяла короткая цепь между железными кандалами на ногах.

Когда они вошли, заместитель констебля вручил Мигелю его трость. Потом макнул перо в чернильницу и передал его маршалу.

– Просто распишитесь вот здесь, маршал Хендрикс, и он ваш.

Маршал склонился над документом и печатными буквами аккуратно вывел свое имя.

– Вирдж, ты нашел лошадь Мендозы?

В другом конце комнаты Вирджил Годби достал палец из носа и вытер его о грязные штаны.

– Она возле крыльца, Слид.

– Сади его.

Взяв заключенного под руку, Вирджил вывел его на улицу. Вместе они подошли к лошади. Ухмыляясь, Вирджил освободил ноги Мигеля от кандалов.

– Ты все равно что покойник. Ты ведь знаешь это, верно?

Мендоза взобрался в седло и положил на колени трость.

Когда помощник маршала снова защелкнул оковы под животом Фортуны, Мигель сказал:

– Si, мне приходило это в голову.

Дородная женщина в белом гофрированном фартучке поверх строгого черного платья и с такой же белой кружевной наколкой на кудрявой голове вышла на стук Бренча Макколи из двери пансиона.

– Я ищу женщину по имени Голубка, – ответил он на немой вопрос.

– Что вам от нее нужно?

Служанка нахмурилась, когда, окидывая мускулистое тело посетителя внимательным взглядом, заметила на его бедре «миротворец». Женщина была с ним почти одного роста, и Бренч не сомневался в ее способности преградить путь любому, кто придется ей не по вкусу.

– Скажите ей, что меня прислал Мигель.

– Гм. Только начало полудня, девочки еще даже не встали, – пробормотала она, уступая посетителю дорогу. – И как прикажете делать уборку, если мужчины начинают обивать порог, не дожидаясь даже захода солнца?

Бренч проследовал за служанкой в комнату, которая была так заставлена мебелью и безделушками, что оставалось лишь удивляться, как больше чем двум-трем людям удается маневрировать в этом пространстве, ничего не разбивая. К удивлению Бренча, здесь не было бархатных штор с бахромой на окнах и дверных проемах. Алебастровые статуи обнаженных женщин красовались на пьедесталах в каждом углу в окружении папоротников и пальмовых деревьев в горшках и ваз с выкрашенными в пурпурный цвет перьями. Под стенами стояли шикарные кресла и диваны, обитые зеленой и розовой парчой. В первую очередь внимание привлекало пианино. На нем на длинной гофрированной салфетке стояли фотографии в рамках и коллекция пустых хрустальных флаконов из-под духов.

Бренч ступил на огромных размеров шкуру белого медведя и вдохнул аромат трав и высушенных цветов, витавший над драпировками, светильниками, вазами и поднимавшийся к вершинам массивных сервантов, где сверкающие бокалы и графины из граненого стекла ожидали ночных посетителей.

– Присаживайтесь, – сказала служанка. – Я узнаю, расположена ли мисс Голубка развлекать в такую несусветную рань.

Макколи сдвинул груду подушек – они все до одной были в наволочках, гофрированных либо украшенных бахромой и вышивкой в виде переплетенных сердец и роз, – и сел на диван. Над мебелью и растениями с лепного карниза свисали взятые в рамку изображения соблазнительных полунагих женщин. «Клиент чувствует себя здесь, как в уютном гнездышке», – заключил Бренч. Это могло понравиться изголодавшемуся по дамскому вниманию мужчине – по крайней мере, на один вечер.

– Вы друг Мигеля?

Бренч вскочил с дивана при виде стоящей в дверях молодой женщины с кожей цвета темного меда. Ее кремовый пеньюар был настолько прозрачным, что бросались в глаза медные соски и более темный треугольник между вершинами стройных бедер. Вспомнив, что, по словам экономки, девочки еще не вставали, Бренч понял, что эта, видимо, спала обнаженной. Мысль тут же вызвала соответствующие ощущения в чреслах.

Женщина подходила под описание блудницы, наполовину индианки, данное Мигелем; говорила она на пристойном английском, которому учат детей в мормонских семьях. И все же, прикрывая пах шляпой, Макколи спросил:

– Вы Голубка?

Черные волосы, прямые и гладкие, как водопад, грациозно покачивались вокруг бедер молодой женщины, пока она шла к стулу на ножке в виде когтистой лапы, что стоял у пианино.

– Так меня называют. Вы не ответили на мой вопрос. Откуда вы знаете Мигеля?

Бренч остался стоять, понимая, что сидеть теперь будет слишком неудобно.

– Он в беде, мэм…

Макколи протянул руку к женщине, когда та побледнела и встала.

– Сейчас он в относительной безопасности. Но он послал меня к вам, так как думает, что вы можете помочь.