Тристан быстро подошел к ней.

– О, ради Бога! – прошипел он. – Дай сюда это немедленно!

Пальцы Федры с силой впились в книгу.

– И не подумаю! – пробормотала она слегка дрожащим голосом. Федра быстро просмотрела несколько страниц. К каждой странице было прикреплено по несколько раскрашенных вручную фотографий, ярко подчеркнуты детали, и все это сопровождалось надписями на французском языке. Одна фотография была вульгарнее другой.

– Господи! – воскликнул Тристан, когда Федра открыла очередную страницу.

– Да уж, – пробормотала она. – Посмотри-ка, Трис, ну разве это не занятно?

Тристан сцепил руки за спиной.

– Да, – сквозь зубы процедил он. – Более чем занятно…

– Что это она делает, стоя вот так на коленях? Как ты думаешь? – вежливо поинтересовалась Федра.

– Трудно сказать, – с глубокомысленным видом ответил Тристан.

Федра подняла голову и хитро улыбнулась ему:

– А вот я догадался. Надо взять на вооружение эту технику. Возможно, это скоро мне потребуется.

– Очень может быть, Гарольд. – Пальцы Тристана впились в спинку кресла, на котором сидела Федра.

Федра перевернула еще одну страницу. Здесь была помещена фотография, на которой изображались уже три человека. Один мужчина сидел, откинувшись на гору подушек, и его обслуживала женщина. А второй джентльмен стоял на коленях позади этой самой женщины.

– О! – тихо воскликнула Федра. – Это просто… замечательно.

Тристан вдруг принялся нервно пощипывать пальцами свой нос, словно это как-то могло отвлечь его от происходящего.

– Мне кажется, Гарольд, – сухо заметил он, – эта коллекция фотографий принадлежит мадам.

Тристан наклонился и попытался выхватить книгу из рук Федры. В эту самую минуту дверь открылась. Федра вскочила с кресла, и книга с фотографиями упала на пол.

– Бонжур, джентльмены. – В комнату вошла молодая женщина в черном платье. – Меня зовут мадемуазель Лафой.

– Добрый день, мадемуазель. – Тристан поклонился, поднял книгу и положил ее на столик.

Федра неловко поклонилась и заставила себя не рассматривать вошедшую женщину слишком уж откровенно.

Мадемуазель была одета в некий симбиоз вечернего платья и корсета. При этом корсет не скрывал ее сосков, а, наоборот, направлял их вверх таким образом, что, казалось, это причиняло женщине боль. Ее угольно-черные волосы были туго стянуты в высокий пучок, на губах мадемуазель лежал толстый слой кроваво-красной помады, а в ушах висели тяжелые серьги из оникса. В руке у нее был кнут. Ее взгляд остановился на Федре.

– Мадам сказала мне, что сегодня у нас в гостях дерзкий молодой человек, – проговорила мадемуазель низким грудным голосом. – Скажите мне, милорд, вы хотите, чтобы я преподала ему урок?

В глазах Тристана появились веселые огоньки.

– Что ж, неплохая идея. Отстегайте его кнутиком по голой попке.

– Тристан! – взвизгнула Федра.

– Но лучше, – невозмутимо продолжал Тристан, – сделать это как-нибудь в другой раз. Для начала я обещал пареньку что-то вроде самых примитивных семейных развлечений.

Федра ткнула его в бок локтем.

– Да-да, я не забыл. Нам нужно рыженьких. – Тристан игриво улыбнулся.

Мадемуазель была явно разочарована.

– Как прикажете, милорд. – Она склонила голову и переложила кнут из одной руки в другую. – А теперь, джентльмены, прошу следовать за мной наверх.

Они снова оказались в том же коридоре, по которому пришли сюда, но теперь их повели куда-то в глубь дома. Они свернули направо, затем налево, потом опять стали подниматься по ступенькам. Повсюду им попадались двери. Мадемуазель объяснила, что комнаты расположены здесь без всякой системы, и это сделано для того, чтобы обеспечить клиентам как можно большую секретность.

Неожиданно Федра поняла, что ее задача окажется куда более сложной, чем ей представлялось вначале, и почувствовала раздражение. К тому же все двери оказались заперты. Тут не было ни гостиных, ни каких-нибудь салонов. Только коридоры, коридоры и коридоры. Обставленные элегантными книжными шкафами, в которых лежали книги в черных кожаных переплетах. А верхние полки занимали отвратительного вида предметы, претендующие называться произведениями искусства. На стенах висели картины, изображающие сцены неестественного совокупления самых разнообразных персонажей, начиная от сатиров с козлиными копытами и заканчивая древними римскими воинами, насилующими женщин на фоне горящих развалин.

– Ваше заведение славится тем, что здесь предоставляются разнообразные услуги на самый изощренный вкус, – сказал Тристан, когда они стали подниматься по очередной лестнице. – Вы поставляете и женщин, и мужчин?

– Да, милорд, – сказала мадемуазель Лафой. – И любого возраста. Вы хотите мальчика?

– Нет-нет. – Тристан махнул рукой. – Благодарю вас, мадемуазель. Принимая во внимание мое теперешнее положение и занимаемую должность, я вынужден отказаться от подобного рода удовольствий. Боюсь, понимаете ли, слухов и всего такого.