Шрифт:
— Ты знаешь, Николай, — сказал Иван Павлович, подъезжая к остановившемуся на распутье Аничкову, — не понравился мне дунганин в Менде-Кара.
— Да… Конечно, это он донес о нас Зарифу и заста-вил свернуть от Пржевальска.
— Уйдет опять…
— Посмотрим.
— Как думаешь, как он пошел отсюда?
— Пошел по тракту и, не доходя до Зайцевского, свернул на Кольджат.
Мучительной, не знаемой раньше болью сжалось сердце Ивана Павловича. Фанни вспомнилась ему, вста-ла перед ним в своем сером армячке и кабардинской шап-ке, и суровый воин и житель гор почувствовал, как похо-лодели руки и ноги, сердце остановилось от тоски и стра-ха за нее.
— Ну конечно, — продолжал Аничков, — по горной тропе стада добычи скоро не погонишь, а он торопится.
Большой тракт и дорога вдоль Или кружна. Джаркент близок, и он боится, что там ему перережут путь. Лазут-чики и преданные киргизы и дунгане сказали ему, что в Кольджате никого нет, и он пойдет на пролом Коль-джатского поста.
— Вперед! — бешено, не своим голосом крикнул Иван Павлович, и отряд помчался к краю долины Карка-ры, к извилистому спуску в Илийскую долину.
XIII
Яркие огни выстрелов мотнулись сполохами в полу-свете нарождающегося дня, и горное эхо прокатилось по ущельям.
У спуска толпились стада. Тревожно блеяли бараны, быки сгрудились темно-бурой массой, и белые рога тор-чали над ними каким-то частоколом. Ревели потревожен-ные верблюды. Человек двадцать конных киргизов, охра-нявших их, открыли стрельбу по казакам.
— Строй лаву! — крикнул Иван Павлович. — Айда за мной!
Аничков выхватил из ножен стальную полоску доро-гого клинка и, пустив Альмансора, мчался на маячивше-го с винтовкой в руках, на хорошей сытой лошади, богато одетого киргиза.
Грянуло «ура». Киргизы поскакали в стороны.
Аничков нагнал богатого киргиза. Киргиз бросил винтовку, соскочил на полном ходу с лошади и покорно стал на колени. Узкие глаза его бегали по сторонам и го-рели злобой. Казаки окружили его.
Иван Павлович организовал захват скота, оставил десять казаков для его охраны и подъехал к пленнику.
Он говорил на горном наречии каракиргизов, и его с трудом понимали казаки. Он «большой человек», помощник и правая рука Зарифа, Зариф поручил ему вчера остаться со стадами для отдыха в долине, а сам с главной добычей пошел на Кольджат, чтобы очистить путь.
Настал ясный день пустыни. Синее небо куполом оп-рокинулось над землей, без облака, без дымки, без наме-ка на тучи. Казаки еще раз сменили лошадей и сели на лучших коней, отобранных из добычи Зарифа.
От края плоскогорья шли опять две дороги: одна — на Хан-Тенгри, другая — к Кольджату. И опять брало со-мнение. Путались следы. Куда пошел Зариф? «Большой человек» мог и соврать, и Аничков задержал Альмансора, вглядываясь в притоптанную и тут и там пыль дороги. Где истинный, где ложный след?
Но Иван Павлович не раздумывал. Даже если бы Зариф не пошел на Кольджат, Иван Павлович пошел бы туда: там была Фанни — и весь интерес погони, охоты за разбойником, жажда подвига и славы, награды — все затмилось новым сильным чувством беспокойства за кого-то дорогого… любимого… да… может быть… лю-бимого…
Был знойный полдень. Отряд только что поднялся на перевал. Внизу, под крутым обрывом, показались чуть видные в далеком мареве постройки Кольджата.
Аничков, выехавший вперед, вдруг круто осадил сво-его коня и крикнул взволнованным голосом:
— Гелиограф!
Кругом столпились казаки. Гелиографист доставал из пыльного чехла зеркало и устанавливал треногу.
Джаркент говорил с Кольджатом…
В далеком тумане пустыни у темного пятна садов Джаркента вспыхивала и угасала огненная точка.
О чем мог говорить Джаркент с Кольджатом? Что сообщал Кольджат Джаркенту и, если он просил помощи, то помощь ближе отсюда и надо вызвать Кольджатскую станцию сюда и расспросить ее. И, если там… не все благополучно, нестись по кручам вниз, без дороги, по горно-му скату, где и козы не проходили.
Авось пройдет киргизская лошадь с сибирским каза-ком!..
Зеркало Джаркентской станции мигало в бесконеч-ной дали. Надо было отсюда схватить луч Джаркента и сказать ему, чтобы Кольджат связался с ними, назад, и вошел в лучевую связь с отрядом.
И долго стучал ключ зеркала в черных руках гелио-графиста, подавая позывные Кольджата Джаркенту. Не так долго, как казалось долго. Занятые работой гелиогра-фисты не сразу заметили блистанье зеркала над Кольджа-том, не сразу сумели указать Кольджату направление но-вой станции. Проходили минуты, и казались они часами. Зеркало мигало и погасало и снова мигало, то часто, то, останавливаясь, и казалось, что чья-то молодая жизнь трепещет в объятиях смерти предсмертными трепыхани-ями и мукой. Наконец сверкнуло зеркало Кольджата, направленное на отряд.