Первой заявилась мать – худая, страшная, с синяками под глазами. Лера сама давно в зеркало не смотрелась, но была уверена, что она и сейчас выглядит на все сто, не то что эта серая мышь. Села, смотрит на нее жалостливым взглядом. Не выдержала Лера и отвернулась к стенке. А та не уходит. Прилипла к стулу, что ли? И причитает, причитает:

– Доченька, за что же нам такое? Сначала папа твой, а теперь вот… – и голос такой писклявый, противный.

А Лерка вдруг на миг поняла, что это она о ней – ее на одну ступень с батей Митяем ставит? Ее, первую красавицу, московскую богачку, – с этим алкашом? Не понимает, что Лера скоро выйдет отсюда – вот подлечит нервы и выйдет. Светка вон тоже лежала с нервным расстройством – и ничего, вышла. Светка… Тот жуткий день вдруг ясно встал перед ее глазами, и стало так тяжело, что по жилам пробежал огонь, и Лерка, желая выплеснуть агрессию, схватила мать за рукав и, с силой притянув к себе, прошипела ей прямо в лицо:

– Пошшшшла отссссюда!

То ли это произошло настолько неожиданно, то ли ее лицо было перекошено злобой, но маманя вдруг с испугом отскочила от койки и выпорхнула в коридор.

– Я уж не знаю. Я с ней разговариваю, а она как вцепится в меня. Как зверь какой-то… И глаза бешеные, – объясняла кому-то в коридоре.

Лера отвернулась к стенке – ну, вот и выгнала. Нечего ей здесь делать, только на нервы действует. Скрипнула дверь, и в палату вбежала все та же противная медсестра со шприцем в руках. На этот раз уколов было два. «Это мать, коза драная, виновата. Чтоб духу ее здесь не было больше! Увижу, раздеру на части!» – подумала Лерка и тут же успокоилась. Все растворилось в воздухе, и она сама словно впала в какую-то бездумную гармоничную атмосферу. Потом, все потом…

Она с трудом могла сказать, сколько прошло времени до того момента, как снова появился он. С какими-то апельсинами в руках, что ли… Ощупал ее глазами, холодно поцеловал в лоб. Надо было оттолкнуть его, обхватить руками его шею и задушить – или нет, вытолкнуть его отсюда с силой и крикнуть всем, что это он виноват во всем. Но Лера вдруг подумала: а вдруг он опять ей снится? Вдруг его не существует? Сейчас она поднимет панику, и ее посчитают за сумасшедшую? Ну уж нет! Она всех обхитрит. Она не будет обращать на него внимания. Но видение было что-то очень уж яркое. Мало того что оно сидело рядом, оно щупало ее, трогало за руку, зачем-то поправляло подушку. Даже запах туалетной воды исходил от него тот же, что от настоящего Вдовина. Хотя, может, его, запаха, нет совсем, ей только кажется? Может, она и этого мужчину, Жужжу, тоже придумала?

– Здравствуйте, Евгений Александрович! – раздался где-то у дверей голос. Такой громкий и невыносимый, что Лера обеими руками схватилась за уши. Этот голос был очень знаком, она слышала его много раз – с самого начала, как сюда попала, он что-то спрашивал ее, спрашивал, спрашивал… Говорил неприятные вещи, но она в ответ молчала. Она даже не решалась поднять глаза и увидеть этого человека. Она боялась, что это тоже – плод ее воображения, что там окажется какое-нибудь странное существо с большой головой и рогами или, еще хуже, совсем никого не окажется.

– Добрый день, Григорий Александрович! – ответил призрак Вдовина. – Есть новости?

– Да вот пока нет, – озадаченно ответил второй. – Хотел с вашей подругой потолковать, но она что-то не хочет общаться. Все молчит и глаза прячет от меня.

– Может, ей нехорошо?

– Может, да, а может, и нет. Это все узнаем. Врачи сейчас тщательно диагностируют. От суда не так-то легко укрыться, – ответил тот, кто отзывался на Григория Александровича.

– Да-да, – призрак Жужжи склонил голову, словно горевал. – Сейчас вот думаю – к чему все это? Такая милая девушка. Мы ведь пожениться должны были через два дня, понимаете? Казалось, все впереди. И тут…

Лера закрыла глаза. Может, они растворятся? В наступившей тишине ей даже показалось, что видения исчезли. Но, приоткрыв веки, сквозь ресницы посмотрела – сидят.

– У вас дети есть? – спросил все тот же знакомый голос.

– Общих нет, но у нее от первого брака мальчик. Григорий Александрович, вы в юридических сторонах сильны. Скажите, теперь, когда она в клинике, процедура усыновления будет сложной? Жалко пацаненка оставлять сиротой…

– Гм… Честно говоря, я в этом мало что смыслю. Но, думаю, все возможно, – ответил тот мужчина. – Все понимают – дело нужное.

– Мне бы поскорее усыновить Борю… – сказал призрак Жени, и Лера, до сих пор равнодушно слушавшая разговор, вдруг вздрогнула. Боря! Он говорит о нем, о ее сыне! Он хочет его забрать и убить!

– Нет! – вскочив с койки, дико закричала она. – Не тронь его! Он не твой сын, уйди, уйди!

Женя растерянно уставился на нее, мужчина, стоявший в дверях, мгновенно исчез, а Лера, подлетевшая к Вдовину, стала изо всех сил барабанить руками по его груди. Он с силой оттолкнул ее, и она, упав на кровать, зарыдала.

– Он не твой сын! – причитала она. – Он его!

Потом раздался шум, топот, громкие голоса… Прибежали какие-то люди, схватили ее, крепко держали и что-то кричали. Она снова почувствовала боль от укола и провалилась в небытие.

Дело, возбужденное по факту смерти Светланы Гурицкой, двигалось к завершению. Главная подозреваемая – Токарева Лера Дмитриевна – находилась в психиатрической лечебнице. Допросить ее не представлялось возможным. Как ни пытался следователь Григорий Александрович Карбеев вытянуть из нее хоть слово, она совершенно не шла на контакт. Но это было и не нужно. И так имелись все основания закрыть дело. В наличии и труп, и свидетель, и убийца. Пусть Токарева и невменяема, но факты говорят против нее, включая и результаты экспертизы – под ногтями убитой нашли частички кожи, принадлежащей Токаревой Лере Дмитриевне. Гм, надо же, какое имя: не Валерия, а именно Лера… Психические заболевания, судя по беседе с мамашей подозреваемой, у них в роду. Отец тоже сошел с ума, еще до белой горячки на родных с ножом кидался, так что можно не гадать, в кого дочка такая уродилась…