Что же касается просто убийств близких родственников, то это, естественно, гораздо более распространенное явление, чем цареубийство. Имя таким убийцам (включая неоднократно упоминавшуюся маркизу де Бренвийе) — легион!

Иногда и такие чисто бытовые трагедии приводили к очень серьезным общественным последствиям.

Вот, например, 6–8 апреля [641] 1903 года «произошел знаменитый Кишиневский погром: 42 убитых (38 евреев и 4 христианина), 586 раненых и изувеченных, полторы тысячи разгромленных и разграбленных еврейских домов, квартир и лавок.

/…/ погром нужно было предвидеть, начиная с февраля, когда в Кишиневе возникли слухи об очередном убийстве христианского ребенка, якобы совершенном евреями (официальное расследование показало, что конфликт возник из-за наследства, а убийцей был родной дядя четырнадцатилетнего мальчика). Слухи эти в течение двух месяцев подогревались ничем не пресекаемой пропагандой в правой прессе. Уже начавшийся погром можно было ликвидировать в любой момент; он и прекратился сразу, как только в город были введены войска» [642] — исходный конфликт, заметим, случился в феврале 1903 года.

Как там в это время обстояло дело с пятнами на солнце или еще с чем-нибудь таким подобным?

В свое время в Советском Союзе очень возмущались и издевались над анкетной системой, в которой попадались, например, такие вопросы, как: Находились ли вы или ваши родственники на территории, занятой фашистскими оккупантами?

А ведь однажды честный ответ на этот вопрос не позволил, как гласит молва, принять в секретные сотрудники (т. е. — в стукачи) КГБ одного симпатичного молодого человека, ставшего позднее уважаемым (особенно — в Германии) президентом СССР!

Претендентам на ведущие роли в государствах невредно было бы задавать и вопрос: Не убивали ли вы своих родственников?

Впрочем, Адольфа Гитлера едва ли можно было бы этим смутить: «22 мая 1904 г., когда Адольфу исполнилось уже 15 лет /…/ он прошел конфирмацию и после этого первый раз в жизни побывал в кино» [643] — какой хороший, благовоспитанный и законопослушный мальчик!

Иногда, однако, Гитлер позволял и себе закусить удила и выплеснуть наружу свои истинные чувства, что привело однажды к заметному повороту в его школьной карьере, с 1900 года, как упоминалось, не блещущей успехами: «В сентябре 1904 г. Гитлер объявляется в государственном высшем реальном училище в Штайре /…/ и подает заявление о приеме в четвертый класс. Причина этого перевода долгое время оставалась в тени и давала повод для самых разнообразных предположений. Так, например, политические противники в 1923 г. утверждали, будто Гитлер вынужден был покинуть училище в Линце из-за того, что во время причастия выплюнул просвиру и положил себе в карман. После того как газета «Мюнхенер пост» 27 ноября 1923 г. [дело происходило после подавления Мюнхенского путча, а Гитлер в это время сидел в тюрьме] рассказала об этом святотатстве молодого Гитлера, «Байришер курир» 30 ноября 1923 г. дал волю своей фантазии и сообщил, что этот случай привел в Линце к «большому скандалу»» [644] — Мазер явно возмущен такими инсинуациями в адрес его любимого героя!

Какие пустяки — имеем теперь право воскликнуть мы!

Но в пустяках-то и проглядывает человеческая сущность, как справедливо учил Зигмунд Фрейд!

Об Адольфе Гитлере, повторяем, опубликовано множество психологических, психиатрических и психоаналитических изысканий.

Какова же им цена, если они не учитывают факты (пусть и гипотетические!), изложенные нами непосредственно выше?

По поводу всего прошедшего и последующего вспоминается фраза, прочтенная когда-то в «Пиквикском клубе»: Ну теперь все в порядке, — как сказал король, отрубив головы членам парламента!

По какой бы причине ни умерли сначала дед, а потом и отец Адольфа Гитлера, но теперь он совершенно спокойно, без помех, советов, указаний и приказаний с чьей-либо стороны, мог готовиться к завершению операции по извлечению сокровищ Иоганна Непомука.

Начинать же ему нужно было с другого.

Где и как должен был хранить свои нелегальные накопления сам Алоиз Гитлер?

Возможных вариантов два: в личной сейфовской ячейке в банке или в тайнике в собственном доме. Оба варианта имеют плюсы и минусы. Деньги в банке недоступны ни для кого другого и гарантированно застрахованы от кражи или пропажи (если банк не обанкротится, риск чего был в те времена не велик — при грамотном выборе конкретного банка), чего не скажешь о тайнике в доме, в принципе доступном для воров.

С другой стороны, вышедшему на пенсию чиновнику уже не пристало слишком часто появляться в банке для проворачивания каких-то тайных махинаций, неподконтрольных служащим банка, — это могло вызвать нежелательные кривотолки; тайник же в доме гарантировал от таких побочных неприятностей и всегда находился под рукой, а не только тогда, когда банк был открыт для посетителей.

Оптимальным, очевидно, было бы и то, и другое: крупные суммы изредка извлекать из банковского сейфа (или класть их туда — но это относилось еще ко времени до выхода Алоиза на пенсию), а суммы помельче извлекать из той части, что запрятывалась в собственном доме.