Обойдя с экскурсией лишь небольшой участок пещер, Эньшин понял, как трудно туда проникнуть и как невероятно сложно отыскать там место «Иона». Без проводника это, пожалуй, невозможно. Ходов-то в этих пещерах множество, чего доброго, запутаешься там и останешься. Ясно, что нужна основательная подготовка.

Эньшин отправился в гостиницу, а Кораблев остался возле монастыря — просто хотелось побыть одному, посидеть возле башни.

Закатное солнце щедро дарило земле свои прощальные краски, стволы деревьев оранжево пламенели, по траве будто пробегали отсветы угасающего пламени. Приближались тихие, прохладные сумерки.

Кораблев оглядывал окрестности. Для него эти места были не чужие. Поблизости пришлось ему воевать в Великую Отечественную. Всеми силами старался его батальон уберечь от вражеского разбоя и эти земли, и такие исторические ценности, как этот монастырь. Вспомнилось, как между боями удавалось ему иногда рассказывать солдатам об истории псковско-новгородского края. Он видел, что рассказы находили отзвук в сердцах однополчан, напоминали каждому о его родном крае — он надеялся, что его беседы нужны и, может быть, укрепляют в бойцах веру в победу.

Кораблев оглядывал по-вечернему засиневшие дали и похожие на древние крепости холмы, поросшие вековыми деревьями. Под древними холмами немало схоронено свидетелей давних сражений — шеломов, пик да мечей... Многие иноземцы издавна зарились на эти земли, но либо полегли на ратных полях, либо погибли в болотах и глубоких речных омутах.

Кораблев посмотрел на щербатую монастырскую стену: «Все же выстояла!» — и улыбнулся каким-то своим мыслям.

Придя в гостиницу, Кораблев застал Эньшина в постели. Он тихо разделся и лег.

Эньшину было не до сна. Он лихорадочно соображал, каким образом скорее проникнуть в пещеры к пункту «Иона». Кораблев уже похрапывал, а Эньшин беспокойно ворочался в постели, продумывая, как поумнее провести эту рискованную операцию.

Утром следующего дня Кораблев отправился к башне рисовать, а Эньшин пошел в музей, решив во что бы то ни стало познакомиться с директором. По дороге Эньшин встретил Лисовского с мешком за спиной. Тот подошел к нему, но Эньшин зашипел:

— Да вы что?.. Мы с вами незнакомы... Идите, идите. Никаких свиданий, я здесь по другим делам и не один.

Лисовский пошевелил губами, но, ничего не сказав, ушел. А Эньшин направился к директорскому дому. Он поздоровался с директором, оказавшимся симпатичным молодым человеком, и отрекомендовался:

— Эньшин, художник, специально приехал к вам из Москвы.

Директор принял Эньшина за человека весьма значительного — уж очень он импозантно выглядел.

— Прошу вас, присаживайтесь.

Эньшин знал, что директор назначен сюда недавно, ему говорил об этом Лисовский в предыдущий приезд, поэтому решил действовать смело:

— Вот, привез вам одну вещицу. — Он развернул перед директором оттиск старинной гравюры с изображением Пскова конца восемнадцатого века.

Директор с большим интересом разглядывал гравюру:

— Да, такого изображения я не встречал. И в наших запасниках нет.

Эньшин заулыбался.

— Вот и чудесно! Я так и думал, что у вас нет подобного экземпляра.

— А вы не можете нам это продать?

— Нет, уважаемый, не про-да-ю... Я дарю ее вам.

— Но это довольно дорогая вещь.

— Какие пустяки, мне за нее сто рублей давали, но не в этом суть. Пусть это будет мой вклад. Я ценю ваш музей, и если еще могу чем помочь, то готов...

Завязалась дружеская беседа. Потом Эньшин в сопровождении директора обошел залы музея, побывал в запаснике. Затем завел разговор о пещерах, даже намекнул, что не прочь с ними получше ознакомиться, но директор охладил его исследовательский пыл:

— Вы же бывали в них, а больше там ничего интересного нет.

Но Эньшин не отставал:

— Невозможно представить, какую же площадь занимают пещеры. Наверно, все ходы перепутаны, как в лабиринте, вот ведь что природа устроила. Интересно, а куда все-таки выходят самые дальние пещеры? Хоть кто-нибудь обследовал их?

— Как будто такого планомерного и точного обследования пещер в последние годы не велось, но планы основных ходов у нас есть. Если интересуетесь, можно посмотреть.

— Это любопытно.

Какой же волнующей была для Эньшина минута, когда директор разворачивал перед ним планы пещер! Эньшин всматривался в них, запоминал. Дубликата того чертежа, которым владел Эньшин, в музее не было. Ни на одном плане не были нанесены и ходы от монастыря к часовне.