– Да, конечно… После того, как Совет директоров Национальной корпорации «Промгаз» предъявил ультиматум руководству так называемой Свободной Уральской республики, оно, это руководство, осознало, что дальнейшее сопротивление бессмысленно. И тогда они…э– э… руководство… приняли решение взорвать три имевшихся в их распоряжении тактических ядерных заряда.

Чердыня стряхнул пепел в пепельницу. В принципе, он мог бы ничего не говорить этому технарю. Более того – он и не должен был этого говорить… Но почему– то решил сказать. Такое было у него настроение в этот день.

– Интересный ты человек, старший специалист лейтенант Михельсон… Эта самая Свободная Уральская республика еще у прошлого режима была, как заноза в жопе. Долгое время отрицали даже сам факт ее существования. Держали СУР в блокаде. Но после Освобождения, – Чердыня выделил слово «Освобождения» и чуть заметно усмехнулся, – после Освобождения с этим очагом вольнодумства решили покончить. Совет директоров принял резолюцию по СУР, и осенью 14-го выдвинул им ультиматум. Который они отвергли… Началась военная операция. Но после двухмесячных боев федеральным войскам так и не удалось продвинуться вперед более чем на двадцать– тридцать километров… Вот тогда и было принято решение сбросить на территорию СУР три тактических ядерных заряда. Потом мы объявили, что они сами взорвали эти бомбы… Теперь треугольник мертвого леса виден аж из космоса. – Чердыня раздавил сигарету. Сказал: – Все, закрыли тему…. Лучше представим вот какую ситуацию: мы с тобой затеяли уничтожить высокопоставленного функционера. Возможно, самого Председателя. Как проще всего и эффективнее всего осуществить задачу?

Михельсон покраснел, промокнул носовым платком капли пота на лбу.

– Пожалуй, – сказал он, – надежнее всего осуществить это прицельным «выстрелом» в режиме «снайпер».

– Эффективная дальность – километр?

– На открытой местности – да. Но различного рода преграды – лес, земляной бруствер, стены зданий – несколько снижают КПД.

– Несколько – это насколько?

– Лес снижает незначительно. Земляной бруствер тоже не очень. Полуметровый земляной вал снизит давление только на семь процентов. А вот каменные и бетонные строения ослабляют КПД существенно. Это зависит от толщины и материала преграды, наличия в ней проемов. Например, сплошная полуметровая железобетонная стена снижает КПД на двадцать восемь процентов.

– На тридцать процентов? Это хорошо.

– На двадцать восемь.

– Не мелочись, лейтенант… Что скажешь про автомобили и самолеты?

– Про самолеты не скажу ничего – насколько мне известно, этот вопрос не исследовался. Что же касается наземного транспорта, то да – проводили замеры. Корпус обычного автомобиля экранирует слабо. Хоть и металл, но тонкий. Кроме того, в обыкновенном легковом автомобиле очень велика площадь стекол… А вот восьмимиллиметровая броня корпуса бронетранспортера снижает КПД более чем на сорок процентов.

– Так, – сказал Чердыня. – Уже лучше… Что еще можно предложить?

Михельсон ответил:

– В разработке есть индивидуальное средство защиты – «Нимб».

– Ну– ка, ну– ка, поподробней. Что это такое?

– «Нимб» – это шлем. Изготавливается на базе обычного армейского шлема.

– Так… А в какой стадии разработка?

– Уже есть опытные образцы. Правда, сырые.

– Погоди-ка, эксперт, – сказал Чердыня. – А не этот ли шлем проходит в документах под наименование «шлем защитный специальный»?

– Да, – ответил Михельсон. – Так обычно обозначается в документах. А разговорах между собой – «Нимб»… Значит, вы уже слышали про шлем?

Час назад Чердыне сообщили, что помимо усилителей «Ужаса», из спецвагона «Мегаполиса» исчезло специзделие под названием «Шлем защитный специальный» в количестве двух штук. Что это такое Чердыня, разумеется, не знал.

– Слышал, – проворчал Чердыня. – А что – эти ваши «Нимбы» действительно защищают от «Ужаса»?

– Защищают. Но видите ли в чем дело, Генрих Теодорович, – Михельсон немного помялся. – Шлем пока сырой. Он нуждается в серьезной доработке… Тут проблема в чем? В том, что для противодействия «Ужасу» шлем создает собственное поле психологического воздействия. Оно на порядки ниже, чем то, которое создает «Ужас», но оно есть.

– И что? – с интересом спросил Чердыня.

– В «Нимбе» нельзя работать более десяти, максимум пятнадцати минут. Если человек находится в шлеме дольше, то у него могут возникнуть сонливость, апатия, или, напротив, агрессия. Могут быть галлюцинации. А впоследствии у него гарантированно будут проблемы с психикой.

– Но пятнадцать– то минут в этом «Нимбе» он может противостоять воздействию «Ужаса»?

– Воздействию одного прибора – может. А если на человека одновременно будут воздействовать два-три прибора, то навряд ли.

– А что – воздействие нескольких приборов имеет свойство суммироваться?

– Частично. Одновременное воздействие двух приборов не дает удвоения КПД, но процентов на пятнадцать давление усилится. Надо полагать, что использование третьего прибора тоже даст увеличение КПД, но цифры вам не назову – таких экспериментов не ставили.

– Понятно, – сказал Чердыня. – Благодарю вас, лейтенант… Теперь слушайте меня. С сегодняшнего дня вы подчиняетесь лично мне, выполняете только мои задания и отчитываетесь только передо мной. Всех остальных, включая Власова, можете посылать на йух. Ибо самый главный здесь – Председатель. После него – Господь Бог. А после Бога – я. Понятно?