Возникает мысль, что подлинное искусство Индии не столько в Агре или в Калькутте, не столько даже в поздних причудливых храмах юга, сколько здесь, в этой пещере. И снова думаешь о том удивительном чувстве гармонии, которое требовалось древним мастерам, чтобы создать это чудо. Все здесь взаимосвязано. Своды соответствуют стенописи, орнаменты — размерам зала. Хотя изображения людей и зверей фантастичны, но в них, несомненно, отражены долгие наблюдения и размышления над миром. Монументальность скульптуры потрясает воображение. Особенно не хочется отрывать взгляда от огромного каменного слона, ведущего за собой слонят.

Поистине велик народ, вдохнувший душу живую в эту каменную глыбу, превративший ее в неповторимое творение искусства. Моя досада на Канная, потащившего нас в дорогу под этим неистовым солнцем, растаяла под мощным воздействием Красоты. Имея такую цель, как этот храм, стоило терпеть все неприятности трудной дороги.

Сухой, поджарый Канная абсолютно не реагирует на жару и потому не может понять нашей усталости. С лицом заговорщика он останавливает нас на обратном пути невдалеке от трех одноэтажных домов, расположенных в саду. «Минуточку!» — говорит он, и в его интонации слышно, что он припас для нас интересный сюрприз.

Да, оказывается, нам предстоит сейчас встреча с потомками великих древних мастеров. Мы — в государственной школе скульпторов! В просторной мастерской человек двадцать юношей высекают статуэтки и орнаменты из мягкого серого камня, похожего на графит. Они копируют классические образцы. Их задача — не растерять секреты своих древних предков, пронести через века их огонь, их дерзание. К тому же учащиеся этой школы — это в основном дети потомственных скульпторов-умельцев, так сказать, естественные продолжатели древних традиций.

Нельзя не отдать должного дальновидности организаторов подобного учебного заведения. Ведь немало сейчас народов, растерявших секреты ремесел и искусств своих предков, да так радикально растерявших, что при всем желании не в силах теперь возродить былую славу. И мы с чувством глубокого удовлетворения следим за ловкими движениями рук молодых людей — потомков славных создателей пещерных храмов, таких, какой мы имеем сегодня счастье видеть в Махабалипураме.

Директор этой школы мистер Ганапати — крупный специалист по санскриту. Он знакомит нас с сокровищем, которым гордится школа. Это двухтомная книга, написанная на древнем санскрите, «изданная» на пальмовых листьях. Пальмовые листья, как и древнеегипетский папирус, — пращур современной бумаги. Авторы этой книги, созданной пятьсот лет тому назад, — два брата-близнеца. Это руководство по искусству. Первый том посвящен скульптуре, второй — архитектонике. И до сих пор этот голос из глубины веков дает потомкам много ценнейших указаний.

С возродившимся вдруг чувством острой мальчишеской любознательности разглядываю увиденную впервые книгу на пальмовых листьях. Длинные узкие листья пальмы стали после сушки темно-коричневыми. Они аккуратно обрезаны с боков и стали похожи на школьную линейку. Во всю длину этой узкой полоски пишутся семь-восемь строк текста. Сотня таких узеньких страниц, скрепленная нитками, и составляет один том.

На обратном пути мы наслаждаемся дорогой вдоль морского побережья. Оказывается, даже в Индии к вечеру жара иногда немного спадает. Любуемся своеобразным пейзажем. Вся долина разделена на квадраты, каждый в добрый квадратный километр. Здесь добывают соль. Эти квадраты наполняют морской водой, которая под лучами нещадного солнца быстро испаряется, и на почве застывает соль.

Калакшетра — питомник талантов. Свет нездешних глаз. «Разве так просили пугать?»

«Если ты путник — ходи!» Это любимое изречение одного моего приятеля-ровесника, у которого собирание пословиц, афоризмов, поговорок стало настоящим хобби.

«А если ты турист — то гляди!» — дополняю его я на основе своего индийского опыта.

И мы действительно стараемся глядеть вовсю, пялить глаза как можно шире, вобрать в себя все, что преподносят. А уж отбор материала, группировка его, осмысливание — это, очевидно, дело будущее, когда отстоятся впечатления.

Еще один афоризм (неужели я заразился от приятеля его хобби?) — «Гость терпелив, как овца: проглотит и масло без хлеба».

Нет, это я вовсе не к тому, что нам показывают излишнее или неинтересное. Наоборот. Но иногда наши гиды, сами не ведая усталости, недооценивают нашего переутомления от непривычного зноя и потчуют нас на манер демьяновой ухи в то время, как с нас уже давно «катится градом пот». Мистер Канная, в частности, расценивает как личную обиду, если мы недостаточно восторженно реагируем на какое-нибудь явление природы или общества.

— Это самое толстое дерево в Индии, — радостно сообщает он нам, показывая на ветвистое дерево, действительно большое, но... Право же, приходилось видеть и потолще. Прочтя на наших лицах несколько скептическое выражение, мистер Канная по-детски огорчается, удрученно опускает свою приплюснутую с боков лысую голову, обиженно хлопает ресницами. И мы торопимся выразить восторг и удивление по поводу неслыханных размеров развесистого красавца.

Сегодня мистер Канная доволен и собой и нами, потому что видит, как искренне мы восхищаемся своеобразным учебным заведением, показанным нам. Оно именуется культурным центром Басан. В его состав входит Калакшетра — детская школа искусств, особенно прославившаяся подготовкой танцоров и специалистов классического танца, и школа, готовящая преподавателей разных видов искусств. Последняя открылась только в 1944 году, на десять лет позднее, чем школа Калакшетра.