– - Я поесть принёс,-- почему-то эти слова прозвучали как извинение.

Проговский ничего не ответил. Я поставил поднос с едой на стоящий рядом столик и уже направился к выходу, как он, наконец, ответил:

– - Как видишь, все мы пришли к одному, верно?

– - Не понял,-- я повернулся к нему. Бернар безразлично смотрел вверх.

– - Ну, как же, как мы не крутились, оказались в одной небольшой лодке. Что там будет дальше, неизвестно. Погибнем -- так вместе, и все наши противоречия уже будут не важны,-- ответил он и повторил.-- Ни для кого они уже не важны.

– - Они важны для нас.

– - Верно, нашими поступками, мы оставляем следы в реальности. Если нет, то нас словно бы и не существовало.

– - Иногда это шрамы,-- заметил я.

– - Не самое худшее решение,-- он посмотрел на меня, ожидая ответа. Вот чего он хотел этим добиться?

– - Но и не самое лучшее,-- сказал я и поспешил выйти из каюты.

Подходил к концу первый день нашего вынужденного путешествия. Мы все, кроме Мирослава, находящегося на посту, собрались в небольшой кают-компании поужинать. Несмотря на голод, еда не лезла в глотку. Мрачноватое настроение преобладало за нашим малым столом. Пожалуй, только Белоусов ел с аппетитом.

После ужина я вернулся к работе, но я никак не мог сосредоточиться: на душе по-прежнему скребли кошки. Я никак не мог избавиться от ощущения предательства. Всё-таки совесть -- весьма странная штука: карает за то, что ты не со всеми в эти страшные минуты. Наверное, богу или кому-то ещё было угодно, чтобы у нас имелся этот механизм добра и самопожертвования: сделал не так -- получи муки совести. Не знаю, может быть, я уже начинаю ударяться в мистику. Порою набегали приступы, в моменты которых мне чудилось будто Димка с укоризной смотрит на меня, говоря: "Да-а... не ожидал я такого от тебя..." Тогда мои кулаки сжимались до хруста. Несмотря на все попытки проконтролировать себя, я даже сломал ручку. Мирослав весьма выразительно посмотрел на меня, но ничего не сказал...

И всё-таки уже глубокой ночью по корабельному времени я закончил и был готов запустить Ястреба, о чём сообщил Северину. Алексей Васильевич в это время сменил на посту Мирослава и ожидал этого момента с нетерпением. Разведчик, наконец, должен был обрести новый разум.

Старт базовых программ прошёл штатно, скрипты отработали, как следует. Я следил за их работой через планшетный ПК.

– - Вижу попытки подключения,-- сообщил Северин. Действительно, Ястреб проверял периферийные устройства, в том числе и мой наручный коммуникатор, всё остальное для него было пока недоступно: сначала следовало убедиться в адекватности моего "воспитанника".

– - Ястреб, ты меня слышишь?-- спросил я.

– - Согласно гносеологическому принципу непричастности трехзначной логики к конвекционным потокам информации и принимая во внимание принципиальную необратимость многозначной эвристики, можно осмыслить сущность немодального согласия,-- прозвучал ответ.

Лицо капитана вытянулось в удивлении, а я застыл, пытаясь понять причины произошедшего сбоя: "Неужели рассыпались логические и семантические связи?!"

– - По-моему, связь работает,-- заключил Ястреб.-- Когда я получу доступ к основным ресурсам?

Мы с капитаном многозначительно переглянулись.

– - Никогда так больше не делай!-- прокричал я и, в сердцах бросив ПК, рухнул в кресло.

– - Я связь проверял. Что происходит? Насколько я понимаю, моя индивидуальность тебя не устраивает, тогда зачем ты скопировал всю информацию?

– - Всё в порядке, искин,-- ответил за меня Северин.-- У всех нервы на пределе. Можешь принять контроль над кораблём?

– - Да, но отчеты самодиагностики корабля показывают неполную работоспособность систем.

– - Да, нас слегка задело, потеряли несколько сенсоров...

Они продолжили разговор, а я старался успокоиться. Не выходило! Наверное, мне следовало поспать, но работа ещё не завершена. Я подобрал многострадальный планшетный компьютер и вернулся к выполнению своих обязанностей. Я давал доступ Ястребу к новым устройствам и проверял, как срабатывают интерфейсы. Все они были стандартными, но неисповедимы пути электронов -- по мне лучше перестраховаться, ведь я ещё ни разу не переносил искин с одного корабля на другой. Я хотел убедиться, что никаких недоразумений не будет и что Ястреб с блеском сыграет свою роль.

Через час в кабину зашёл Мирослав и поинтересовался, как у нас продвигаются дела. Пока они с Севериным обсуждали преимущества нового искина и его шуточку при запуске, я посмотрел на часы и удивился, что вскоре "утро", а значит прошли уже сутки с тех пор, как я на ногах. Осознание этого факта сил не прибавило, скорее наоборот, я почувствовал, что моя чугунная голова готова вот-вот лопнуть. Впрочем, оставалось всего ничего. Я закончил, когда Алексей Васильевич передал пост Мирославу.