— Слишком много воспоминаний связано с этим местом.

Она взглянула на него, встретилась с ним взглядом, молча призывая его продолжать.

— Несколько недель назад я потерял жену. Она умерла при родах нашего первенца.

Лиззи прерывисто вздохнула. Сердце ее немедленно откликнулось на его боль, которую он, должно быть, испытал. Это, конечно, объясняло мрачное выражение его лица, когда она упомянула о ребенке сэра Джона.

— Как ужасно. Мне очень жаль. Вы, должно быть, были очень привязаны к ней.

Он кивнул и снова посмотрел на дорогу, избегая ее взгляда. Кроме мрачно сжатого рта, выражение лица не выдавало его эмоций, но она могла почувствовать мрак под этой маской.

— Что вы намерены делать? — мягко спросила она.

Он пожал плечами.

— Не знаю. Воевать, наверное. Это то, что я умею. Для человека с мечом всегда найдется место.

Наемник… Как и ее брат Дункан. Она не понимала, почему это так огорчило ее. Мужчина может сделать себе состояние — и имя — таким образом. Дункан именно так и поступил. Но все равно это кажется ей неправильным.

Они помолчали, пока через несколько минут группа не свернула с дороги и не поехала по более узкой тропе среди деревьев, которая вывела их к маленькому озеру.

У Лиззи дыхание перехватило при виде красоты пейзажа, открывшегося ее взору. Озеро было почти идеально круглое, его окружали высокие деревья, их тяжелые ветви с густой листвой, подобно роскошному пологу, свисали над водой. Были всего лишь сумерки, но полная луна уже отражалась в воде.

Он заметил ее реакцию.

— Вам нравится?

Он спешился и встал рядом с ней. Потом подал руку, чтобы помочь ей спешиться. Лиззй приняла предложение.

Когда их ладони соединились, она почувствовала, как между ними пробежала искра.

Их глаза встретились. Он как-то странно смотрел на нее, и Лиззи поняла, что ей задали вопрос. Она с трудом перевела дыхание, пытаясь вспомнить…

Ах да, озеро.

— Оно чудесное. Как случилось, что замок Кэмпбелл всего в нескольких милях отсюда, а я ни разу тут не была? А вы, хоть и не из этих мест, знаете о нем?

— В этих краях мало участков леса, которые были бы незнакомы мне. — Казалось, за его словами что-то кроется, но не успела она спросить, что он имеет в виду, как он быстро добавил: — Займитесь собой, но не забредайте далеко. Скоро совсем стемнеет и будет не видно, куда ступаешь.

Он резко отвернулся и направился к деревьям, оставив Лиззи смотреть ему в спину и на его широкие и крепкие плечи. Дыхание у нее перехватило. Этот мужчина как скала. И все-таки он чужак. Всего лишь охранник, пожелавший стать наемником. Не тот, кем она могла бы заинтересоваться всерьез.

Лиззи вздохнула, провожая взглядом прекрасного воина. Но ведь мечтать не вредно.

Время шло, и все, что мог сделать Патрик, — это держаться прямо на своем взмыленном коне. Вместо того чтобы очаровывать Элизабет Кэмпбелл, он теряет кровь, и ему необходимо заняться раной, не то он скоро просто рухнет. Сомнительно, чтобы его обморок произвел на нее хорошее впечатление и она наняла его в охранники.

Патрик сам не знал, что заставило его подумать, будто он может понравиться ей. Ведь Макгрегоры люди жестокие, закаленные годами безжалостного изгнания.

Но что-то в Элизабет Кэмпбелл обезоружило его. У нее была такая простая и непринужденная манера общения, что ему хотелось разговаривать с ней бесконечно долго. Только разговаривать. Когда она смотрела на него большими синими глазами на бледном серьезном маленьком лице, то выглядела такой беззащитной, и от этого он казался самому себе ужасной скотиной, обманывая ее.

Она та женщина, которую нужно защищать и лелеять. Хрупкое изделие из фарфора в руках костолома.

Патрик скрылся среди деревьев, но прежде увидел, как она разговаривает с его людьми и раздает еду. Он уже заметил и раньше, на поле битвы — прежде чем подумать о себе, она заботилась о нуждах других людей. Лиззи хорошо выполняла свой долг. Настоящая, прирожденная хозяйка замка.

Понимая, что ему нужно действовать быстро, пока кто-нибудь его не заметил, Патрик отбросил мысли о девушке и двинулся в сторону озера. Освободившись от оружия и кожаного нагрудника, он начал разматывать промокшее полотно, которое прилипло к кровоточащей ране. Будь у него время развести огонь, он прижал бы к ране горячий клинок, чтобы остановить кровотечение, даже если рана воспалилась.

Боль была сильная, но это не повлияло на его действия. Он переживал и худшее. От воспоминаний он поморщился. Постоянный холод, голод, сырость, боль… Камин и дом — вот настоящие удобства, которых он был лишен так долго.