— Да, конечно, Дон Фабрицио. Уверена, муж не станет возражать. Он так вас любит и не раз говорил, как восхищается изображением Богородицы вашей кисти в соборе.

Фабрицио уже держал в руке уголь и рисовал ее лицо. Герцогиня сидела перед ним, взгляд ясный и печальный. Его сердце отчаянно трепетало, словно птица, запертая в груди.

То, что находится вверху, аналогично тому, что находится внизу, — говорили древние звездочеты.

Высоко в небе комета описала дугу, и с огромного расстояния ее влияние сказывалось едва уловимо, в самых укромных уголках сердца. Не то чтобы комета ускорила события этой истории, ведь движение небесных тел не управляет судьбами, а лишь является идеальным отражением земных происшествий.

Комета повлияла на жителей Кремоны и их деяния, высветив их подобно тому, как в особенно ясную ночь можно читать карту звездного неба при свете звезд.

Секунду назад все было как обычно, но к тому времени, когда нога Фабрицио Камбьяти перешагнула лужу, все изменилось.

После внезапного ливня он шел через главную площадь, направляясь к собору. Дождь закончился так же быстро, как начался. Выглянуло солнце. Фабрицио посмотрел на часы и заметил, что было три часа дня.

Подойдя к собору, священник шагнул через лужу. Посреди длинного шага он глянул вниз и увидел круглое окно собора, отображенное как в зеркале. Луч солнечного света отскочил от окна, отразился в луже и попал ему в глаз. Все словно замедлилось, сделавшись необычно ясным и отчетливым. Эти простые события произошли, казалось бы, друг за другом, но, как выяснилось, случились одновременно.

Увидев окно и свет, падре также заметил в луже свое лицо, закрывшее отражение окна. Затем отражение и весь мир вокруг затопил поток света, поток сияющей материи. Свет был насыщенным и осмысленным, прежде ему ничего подобного встречать не доводилось. И Фабрицио чувствовал, что наконец-то узнает то, что знал всегда. Словно он разом оказался в любой точке света, словно мир больше не вращался вокруг него, а средоточие мира было повсюду. И все же он четко различал цвета и звуки вокруг себя. Через площадь вели лошадь. Цокот копыт по булыжной мостовой отдавался величественными раскатами. Телега грохотала, словно целая тысяча телег. Ласточка, взлетевшая по дуге до середины башни, заглянула ему в глаза, узнав и признав священника. Мельчайшая красная точка на спине летящего по воздуху жука виделась закрученным лучом света. И каждая деталь была значительна не по какой-то внешней причине, а сама по себе.

Позже, обдумывая все это, Фабрицио представлял себе увиденное слоями. Первый слой—залитое солнцем небо на дне лужи, сверху следующий — отражение круглого окна, и поверх — его собственное лицо. Следующим слоем, в мире над лужей, снова было его лицо. Затем настоящее окно и залитое солнцем небо.

На самом деле нога священника так и не переступила через лужу. Тотчас он почувствовал, будто плывет в нескольких дюймах над булыжной мостовой. Фабрицио перенесся через лужу. Сознание было ясным и чистым, как у ребенка, только что рожденного на свет. Теперь он поднялся на пять дюймов над землей. Священник обвел взглядом площадь. Вокруг несколько человек — два торговца заняты беседой, старуха идет по своим делам, трое ребятишек играют в пятнашки. Его никто не заметил. Тем не менее Фабрицио чувствовал себя весьма неуютно. Он мог шагнуть вперед, как если бы стоял на твердой почве, но неудержимо поднимался вверх. Пробравшись на узкую дорожку между собором и крестильней, он направился к своему домику, держась за каменную стену и стараясь по возможности оставаться в тени. Он передвигался медленно и осторожно, чтобы не подниматься еще выше.

Вернувшись домой, он поздоровался с Омеро.

— Вы светитесь. Почему это вы светитесь? — спросил Омеро при виде священника. — И вы вроде слишком высокий. Может, сунули палец в свое алхимическое варево, а потом лизнули его, не подумав?

— Нет, насколько я помню. Не знаю точно, что произошло. Вспышка света, когда я шагал через лужу, а потом это.

Он показал, что все еще парит в пяти дюймах над полом, держась при этом за стол, чтобы не подниматься выше.

— Святой Павел на пути в Дамаск. Вспышка света и тому подобное. Бывает. — Омеро пожал плечами.

— Интересно, сколько это продлится и пройдет ли?

— Не сомневайтесь. А пока я привяжу к вашей ноге веревку, когда выйдем из дома, чтобы не улетели в небеса.

— Но люди удивятся…

— Сначала многие не заметят. А заметят — так вашей репутации оно только на пользу. Они уже думают, что вы святой. Слепые и немощные станут толпиться у дверей. В любое время дня и ночи, вот что я вам скажу.

— Да, но как мне не воспарить к потолку, когда я попробую уснуть?

Омеро секунду подумал и заявил:

— Я положу книги из библиотеки вам на грудь, для веса. Пусть, наконец, приносят пользу.

— А если не смогу уснуть, будет, по крайней мере, что читать. Я дам тебе список книг, которые нужны. Обязательно возьми ту «Книгу тайны тайн» араба Аль-Рази. Мои алхимические опыты проходят чрезвычайно успешно, чувствую, я близко подобрался к открытию философского камня. Возможно, у араба найдутся полезные советы. Да, еще возьми «Трактаты» Филельфо и «Жизнеописания философов», Библию, конечно, и «Трактаты» Филельфо…