Не то чтоб подвела черту под раздумьями и что-то решила — скажем так, я просто подвела черту. Будет делать намёки — посмотрю. Пусть ухаживает. Возможно.

С этой мыслью я швырнула искрошенные продукты на сковородку.

Вечером Мар и впрямь пригласил меня танцевать и не отпускал до самого вечера, хотя на меня, в новом-то платье, не пялилилась разве что Горраннова жена. Она была слепая. Засыпая, я решительно убедила себя, что жизнь всё-таки налаживается, однако уснула я почему-то в обнимку с подушкой.

Утро Мар начал с того, что дотошно выяснил у меня, как я отношусь к варке кофе для мужа по утрам — а то вон, дескать, соседи напротив опять поссорились именно из-за этого, ну как мне это нравится? Немного смутившись и успешно (как мне показалось) скрыв этот факт, я высказалась в том духе, что для хорошего человека мне совершенно не жаль будет приготовить завтрак — если, конечно, он его переварит, уточнила я. В ответ Мар заверил меня, что любой здравомыслящий человек питался бы моей готовкой ради счастья видеть меня рядом с собой. Задумавшись, я посмотрела ему вслед — как мне показалось, совершенно бесстрастно — однако мимолётный взгляд в зеркало поверг меня в ужас. От смущения я была красна как варёный рак.

Тридцать один? Да больше пятнадцати мне бы собственный отец не дал.

Вечером 12-го числа Месяца Света в Тер-Карел приехал чужак. Вспылив грунтовку до небес, к моему домишку на отшибе подъехал грузовик. Я заинтересовано наблюдала за этим зрелищем из окна — грузовик был мне отлично знакСм. Он принадлежал мелкому торговцу из ХингАи, с которым община вела дела, однако я ещё не видела, чтобы пронырливый окраинец, пронзительно белокожий аллонга из местной Семьи (на самом деле он был «серый», принятый в род), из-за своей белокожести вечно затянутый в кучу шуршащих одёжек, пересекал Бмхати в сторону Тер-Карела. Я двинулась было в сторону дверей — поприветствовать гостя и партнёра, как вдруг меня словно ударили по лицу — из кабины, отплевываясь и Бого-хульствуя на чём Мир стоит, вылез абсолютно незнакомый мне мужчина. Среднего роста худощавый аллонга, заурядно одетый — он явно знал, куда едет — в пыльную как смерть Бмхати. На голове прибывшего ветер шевелил неаккуратно стриженную копну светло-русых с проседью волос. У него было плоское, скучное, заветренное лицо. Оглядевшись и никого не узрев, чужак принялся как ни в чём не бывало отряхивать пыль с коленей. Прошла минута, другая, но в жарком воздухе Тер-Карела так и не шевельнулась ни одна форточка. Незнакомец потоптался и неуверенно прокричал: «Эй..!»

Наконец, из стоявшей дальше по улице халупы с огромной антенной на крыше, высунул голову Тайк. Наш боевой мулат был весь в смазке и вытирал лапы ветошью. Весьма изумлённый и тишиной, и необычным гостем, Тайк поспешил навстречу. А я отчего-то перевела дыхание. Стоя в «прихожей», за дощатым щитом, я молча наблюдала, как они обмениваются формальными приветствиями, а горячий ветер доносил до меня отдельные слова — «солнечные панели», «запчасти», «надо спросить»… На обращённом ко мне лице гостя мелькали жадность, неуверенность и брезгливость. Ну да. Тер-Карел. Мулаты. Понятное дело, всякая гадость, а он тут. И денег хочется. Но я вдруг решила, что Тайк разберётся и без моего участия. Чужак спровоцировал у меня неожиданную паранойю… Я видела, как Тайк оглянулся на мой дом, видимо, недоумевая, отчего же я не выхожу. К тому же, Тайк явно злился и комплексовал из-за выражения на лице незнакомца. Но потом он, очевидно, выкинул это из головы — решил, что я сплю или в гостях. Махнув рукой, он повёл незнакомца в глубину посёлка.

Но я смотрела им вслед и всё-таки не могла отделаться от какого-то противного ощущения опасности — противного тем более потому, что никаких видимых причин для неё не было. Внезапная мания преследования отступила так же скоро, как и пришла. Но выходить теперь было бы глупо. Тень. Что это со мной? Гость как ни в чём ни бывало шагал следом за Тайком, не выдавая ни волнения, ни удивления, ни уж, тем более, какого-нибудь преступного вороватого зырканья по сторонам (каковое могло бы навести меня на объективно подкреплённые злые мысли). Разве что продолжала сквозить в его походке гордость от классового превосходства. Ну да сейчас Горранн и Суррис ему рога обломают…

Я постояла у двери ещё немного и нахмурилась. Вот именно. Почему это чужак не был удивлён Тер-Карелом, местечком столь необычным, что оно нередко отнимало дар речи у новичков? Да тут лишь оглянись — никакого сходства с Миром! Я в очередной раз тоже оглянулась, бросив взгляд на несколько улочек, образованых рядами самодельных домов, умерших от старости мобилей, заборчиками вокруг небольших огородов, под нестерпимым блеском древних солнечных панелей.

Конечно, я просто мастер накручивать себя. В последнее время моя интуиция явно давала сбои. Например, вынуждая придумывать какие-то глупости про Мара в то время, как парень, судя по всему, решил на мне жениться. Всему должно быть какое-то благополучное, мирное объяснение. Оно всегда есть. Три четвёртых аллонговской крови в моих жилах существовали в мире, напрочь лишённом хупарских страшилок.

Подумав, я двинулась в гости к мулатке напротив. Мне срочно требовалось с кем-то поговорить и привести свои мысли в порядок.

Лавинья была женщиной немногословной и горячей. Она как раз штопала носки кому-то из своих мужиков, когда я вошла с новостью о приехавшем.

— Чужак? Не Бледная Немочь?

Бледной Немочью у нас (по хупарскому обычаю всем давать прозвища) прозывали настоящего хозяина грузовичка, того самого торговца.

— То-то я гляжу, с какой Тени его принесло..? так, значит, и не его вовсе? А кого?

— Не знаю. Тип какой-то. Одет просто. По разговору — вроде продавать что-то хотел. Тайк его к Горранну повёл, уж разберутся, — предположила я.

Лавинья мрачно фыркнула, закусывая нитку.

— Ножницы подай. Ага, как же. Горранн разберётся. Напьются пива и все друзьями станут, а нам опять всучат какое-нибудь старьё. Мужики они все такие. А как опасность серьёзная — девять из десяти только и подумают, как зад свой уберечь, да чужим задом зад свой прикрыть, — впрочем, в голосе Лавиньи не было агрессии или озлобления — скорее уж, ирония.