Шрифт:
Собственность есть спор, собственность есть отказ кому-то в его претензиях, собственность есть не только утверждение права одного человека, но и отрицание права другого человека.»
«Окончательно крестьянская единоличная собственность достигла зрелости только с появлением возможности отчуждать ее за эквивалент, то есть с появлением городов. […] Тут она окончательно перестала быть только обороной имущества и стала его присвоением, перестала быть только собственностью в смысле отказа отдавать и стала собственностью в смысле стремления приобретать». [139]
139
«История средних веков и указание товарища Сталина об основной черте феодализма.» «Известия АН СССР.» Серия истории и философии. Т. VI. — М., 1949. — № 6, с. 535, 536.
Приведенные слова взяты из статьи Поршнева, одно название которой способно отпугнуть сегодня любого читателя, включая даже тех, кто голосует за КПРФ Зюганова: История средних веков и указание товарища Сталина об основной черте феодализма. Тем не менее, даже будучи политическим сторонником самых главных врагов Зюганова — «либералов-монетаристов», осмелюсь утверждать, что во всей советской экономической литературе не предложено более глубокого и тонкого анализа становления собственности, чем это намечено в процитированных словах Поршнева…
К слову сказать, большая часть проблем становления частной собственности в современной России во многом воспроизводит описанный Поршневым механизм: защита имущества предпринимателя от государственного чиновника, от директора, после приватизации считающего себя «главным собственником» исключительно в силу «благородства» своего советско-чиновного происхождения (проблема «прав акционеров») и т. п. Специфика становления «буржуазной» частной собственности в современной России состоит в том, что она оформляется не в противостоянии с наемным рабочим, не связана с лишением крестьянина его собственности (описанное Марксом «так называемое первоначальное накопление»), а исключительно в противостоянии с государством, с государственным чиновником.
Первобытная собственность, естественно, занимала Поршнева больше всего.
После приведенного выше обзора поршневских исследований, отнесенных к другим наукам, его анализ становления первобытной собственности практически не требует комментариев:
«Размежевание территории двух групп, запрещение вступать на чужую территорию, иначе как при определенных условиях, было, по-видимому, важным элементом формирования первоначальной, древнейшей групповой собственности.
Соседям было запрещено уносить те или иные предметы с данной территории, членам данной группы было запрещено отдавать те или иные предметы (в том числе огонь) соседям. […] Это положение служило предпосылкой того, что орудия не рассеются с данной территории, что неистраченная часть их будет накапливаться тут же.» [140] «Следовательно, для этой формы общинной или групповой собственности характерно отсутствие каких-либо противоречий с тенденцией к индивидуальному присвоению. В роли несобственников здесь выступают отнюдь не члены данной группы, каждый в отдельности. Несобственниками оказываются лишь соседние группы или их члены». [141]
140
См.: «Проблемы возникновения человеческого общества и человеческой культуры.» «Вестник истории мировой культуры.» — М.: 1958. — № 2, с. 35, 36.
141
Там же, с. 35.
Здесь Поршнев противопоставляет формы коллективной собственности первобытной эпохи ее формам в СССР и других подобных странах, где — и в случае государственной, и в случае кооперативной (колхозной) собственности — в роли несобственника выступают именно «члены данной группы каждый в отдельности».
В заключение темы упомяну современные экономические исследования по теории прав собственности, в которых, независимо от Поршнева и следуя совершенно иной логике, получены важные результаты, хорошо перекликающиеся с поршневским анализом.
2. Принуждение к избыточному труду
В рамках общей формулы отношений собственности «нельзя, кроме как в случае…» все же следует выделить два существенно различающихся подвида: симметричное и асимметричное отношения собственности.
Симметричное отношение собственности выражается формулой обычной сделки рыночного обмена. Роли собственника и несобственника здесь взаимозаменяемы, а потому — симметричны.
Другими словами, в симметричном отношении фактически присутствуют одновременно два отношения, субъекты (стороны) которых в каждом из них меняются местами: собственник в рамках одного отношения оказывается несобственником в рамках другого и наоборот.
Напротив, то, что марксисты называют собственностью на средства производства, является асимметричным отношением собственности даже в том случае, если оно подпадает под общую (симметричную) формулу рыночного обмена.
Специфика второй группы отношений состоит в том, что «средства производства» — вещь особая. Несобственнику она необходима для того, чтобы, «потребляя» эту вещь, производить для себя средства существования (жизненные средства).
Отсюда и главное отличие этих отношений собственности: они предполагают совершенно особую «церемонию» допущения несобственника к чужой вещи, совершенно особые условия, на которых собственник соглашается допустить несобственника к ним.
Вот что об этом говорит Поршнев:
«В классово-антагонистическом обществе собственность на средства производства принадлежит не всему обществу, а монополизировавшей их части людей; такие производственные отношения защищаются правом частной собственности (иногда — групповой), которое не допускает остальных людей к пользованию этими средствами производства, иначе как с согласия собственника, то есть служит ему правом эксплуатировать других людей за то, что он допускает их к пользованию этими средствами производства». [142]
142
«Феодализм и народные массы.» — М.: Наука, 1964. С. 29–30.