Речь идет об уже многократно цитированной книге Феодализм и народные массы, которой предшествовал ряд статей по теории феодализма, опубликованных в Известиях АН СССР (Серия истории и философии) в 1948-50 годах. [161] Кроме того, в специальной статье Поршнев проанализировал классовую борьбу при капитализме. [162] Эти уникальные работы до сих пор (прошло более тридцати лет) остаются непревзойденными.

Изложение даже важнейших обобщений из этого фундаментального исследования по теории и практике классовой борьбы вынудило бы увеличить объем настоящего обзора в несколько раз. Поэтому придется ограничиться изложением важнейших черт поршневской теории классовой борьбы и несколькими наиболее интересными примерами ее применения.

Исходя из поршневского анализа взаимодействия производственных отношений и надстройки, последовательность приведения «факторов» взаимодействия в активное состояние схематично может быть представлена так: производственные отношения навязывают необходимость определенных действий, что, в свою очередь, провоцирует противодействие, для нейтрализации которого и активизируется надстройка. Таким образом, здесь воспроизводится общая логика, описанная выше в разделах Физиология и Психологические науки: суггестия — контрсуггестия — контрконтрсуггестия. На деле все еще сложнее, ибо в реальном взаимодействии и в «факторе», активизированном в виде контрсуггестии, и в «факторе», активизированном в виде контрконтрсуггестии, неизбежно будут обнаруживаться все три сменяющие друг друга элемента (суггестия, контрсуггестия, контрконтрсуггестия).

Если теперь конкретизировать эту схему для специфической группы асимметричных отношений собственности на средства производства, предполагающих в качестве собственников средств производства меньшинство общества, а в качестве несобственников — его большинство, то взаимодействие, представленное на схеме оппозицией «контрсуггестия-контрконтрсуггестия», будет обозначать не что иное, как классовую борьбу, сторонами в которой и выступают упомянутые группы собственников и несобственников средств производства — антагонистические классы. Соответственно, эксплуатацией следует называть специфические для классового общества условия допуска несобственника к средствам производства: он может трудиться для себя лишь в том случае, если одновременно трудится и для собственника, избавляя его тем самым от этой неприятной необходимости.

Такие отношения, естественно, провоцируют активность прежде всего несобственников, ибо именно у них должно с неизбежностью зарождаться стремление покончить с ними раз и навсегда.

Таким образом, инициатором классовой борьбы, а значит, и всех вытекающих из нее последствий, другими словами, активной стороной истории, является именно класс трудящихся, класс эксплуатируемых, «дурная сторона», по терминологии Гегеля. Нарушение этой асимметричности, подчеркивает Поршнев, неизбежно приводит к замедлению развития производственных отношений (соответственно, и производительных сил) и даже к попятному движению общества: «Европейские феодалы, явившиеся в качестве конквистадоров в Центральную и Южную Америку, где еще только формировалось рабовладение, превращались в рабовладельцев. Русские капиталисты-мануфактуристы в XVIII–XIX вв., находя возможность эксплуатировать крепостной труд, превращались в крепостников. Во всей истории капитализма мы видим многочисленные примеры того, что капиталисты весьма охотно вырождались в рабовладельцев при соответствующих условиях». [163]

Все это могло происходить именно потому, что уровень сопротивления трудящихся эксплуатации соответствовал более низкому этапу развития, чем тот, который был представлен противоположной стороной — классом собственников средств производства.

Второй важнейшей чертой поршневской теории классовой борьбы следует назвать «двухполюсную» модель социальной структуры любого классово-антагонистического общества:

«Идея антагонизма как ключа к пониманию всей жизни феодального общества вовсе не означает ни отрицания калейдоскопической пестроты существовавших в нем социальных отношений, ни упрощенного представления, будто в нем царила сплошная драка. Идея антагонизма означает лишь, что все это калейдоскопическое многообразие расположено как бы в магнитном поле — между двумя противоположными полюсами. Эта идея — обобщение, заглядывающее гораздо глубже эмпирически наблюдаемого многообразия индивидуального положения людей в обществе или хотя бы различий между различными группами людей. […] Могут быть какие угодно переходные и смешанные группы людей, группы, отличающиеся какими угодно специальными функциями и чертами, все это может затемнять основной антагонизм, но только понимание основного антагонизма и дает возможность определить место каждой группы в общественном целом». [164]

Разумеется, сказанное относится к антагонизму любого классового общества, а не только феодализма:

«Антагонистические классы — это два противоположных полюса, между которыми и вокруг которых — сложное магнитное поле всевозможных социальных прослоек и групп, два полюса, неотторжимых друг от друга, два полюса единства. Идея антагонизма классов объясняет динамику общества, а не его статическую стратификацию в каждый данный момент». [165]

На примере феодализма Поршнев доказал, что главными силами, борьба которых определяла динамику развития общества, были именно крестьянство и феодалы, а не последние и буржуазия — даже в области формирования собственно капиталистического уклада. [166]

Проявление этого глубинного антагонизма на поверхности в виде открытого противостояния — вещь вообще довольно редкая:

«Такими, то есть внешними, отношения антагонистических классов становятся только в короткие моменты революций, великих народных восстаний. Но в эти моменты, в сущности, прерывается общественное производство». [167]

Наиболее важным, с точки зрения Поршнева, является как раз анализ классового антагонизма в те длительные периоды, когда оно не прорывается на поверхность в виде открытого противостояния, «прерывающего общественное производство»: