После того как я нашел тело Хартвига и вернулся в деревушку, Карла на постоялом дворе уже и след простыл. Много позже я был рад этому обстоятельству, потому что наша встреча могла закончиться очень скверно для нас обоих. Старина Карл это прекрасно понимал, потому и исчез.

В письме, которое он передал, магистры предлагали нехитрый выбор: или немедленно вернуться в Арденау, где мне придется предстать перед судом, обвиняющим меня в несоблюдении интересов Братства и попытке нарушить его благополучие, или отправиться в Солезино и подчиняться приказам Пауля. Разумеется, я выбрал меньшее из зол, пожелав нашим магистрам всего самого наилучшего.

У меня и раньше были трения с частью совета по простой причине – они чванливые ублюдки, слишком зажравшиеся и не желающие входить в положение тех, кто носится по странам и рискует своей шкурой.

– Не спи и займись завтраком. – Шуко, болтавший ложкой в тарелке улиточного супа, отвлек меня от тяжелых мыслей. – Наслаждайся едой, пока есть такая возможность. Скоро запасов в городе не останется, и будем готовить ворон.

– Я надеюсь убраться из Солезино гораздо раньше. – К еде я приступать не спешил.

Цыган разочарованно вздохнул, откусил порядком черствого хлеба и сказал с набитым ртом:

– Все в руках Пауля. А зная учителя Рози, могу сказать, что он и с места не сдвинется, пока поблизости есть хоть одна темная душа. Так что скорее Солезино вымрет, чем мы отсюда уберемся.

Я взял кусок сахара, отправил его за щеку.

– К середине дня ты пожалеешь, что голоден, – посулил мне страж.

– К середине дня я пожалею, что сыт, – возразил я.

Он рассмеялся и отстал от меня.

– Что будете делать?

– Мы с Рози проверим кафедральный собор. На хорах появилась какая-то дрянь. Надо разобраться с ней, пока не пострадали последние из священников.

– Кто у них теперь за главного?

– Капеллан из соборного пареклесия. [26] Самая высшая должность из всех оставшихся, – сказал Пауль, входя в залу. – Ты готов, Людвиг?

– Вполне.

– Тогда бери Шуко и отправляйтесь в госпиталь. Узнайте, чем можете помочь лекарям.

– Что?! – вскричал цыган, поднимаясь со стула и разом забыв о супе. – Я никуда не пойду без Розалинды!

– По счастью, не ты здесь командуешь, – равнодушно ответил Пауль. – Рози сегодня идет со мной.

– А что она думает об этом?

– В отличие от тебя – не спорит. Послушай, – смягчился он, – я говорил с капелланом. То, что поселилось в Санта-Мария-дель-Фиоре, не по зубам одному. Здесь нужна крепкая пара. Ты часто неуправляем, а с Людвигом я раньше никогда не работал. Он известный одиночка. Я знаю, как действует Розалинда, потому что сам ее обучал. Поэтому сегодня она идет со мной, а вы с Людвигом отправляетесь в госпиталь.

– Если ты считаешь, что дело серьезное, не лучше ли нам всем отправиться в собор? – спросил я.

Он задумался на мгновение и с видимым сожалением покачал головой:

– Я обещал лекарям помочь. Им и так тяжело, откладывать больше нельзя. Не беспокойся, мы справимся. А вы вычистите госпиталь.

Пауль свистнул Тигра и ушел. Шуко, не сдерживаясь, начал ругаться. Я не знал цыганского, но, судя по выражению его лица, сейчас звучали сплошные проклятия. Когда проклятия закончились, он швырнул полупустую тарелку с супом в стену.

Я ему не мешал. Пусть выпустит пар прежде, чем начнется работа. Наконец, Шуко немного пришел в себя и, все еще злобно ругаясь, подхватил со стола фальчион.

– У тебя есть оружие? – хмуро спросил он у меня. – В городе небезопасно.

– Рейтарский палаш на седельной сумке. Пойду схожу за ним.

– Я сейчас спущусь, только поговорю с Розой.

Я прошел по пустому дому, слыша, как единственный из оставшихся слуг гремит посудой. Пауль сидел на крыльце, курил трубку, рассеянно поглаживая Тигра по голове.

– Он перестал кипеть? – спросил у меня страж.

– Да.

– Шуко слишком вспыльчив.

– Ты всегда относился к нему с предубеждением.

Он затянулся, выпустил дым:

– Да. Этот парень – несдержанный дурак, которому случайно достался дар, иначе он бы давно уже угодил на костер во время очередного погрома. Цыгане притягивают тьму, тебе ли этого не знать.

– Любой притягивает тьму, если совершает зло. Так учат нас на проповедях.

Пауль внимательно посмотрел на меня, хмыкнул: